С. Б

Иоанн Кантакузин и его мать Феодора по знатности и богатству вполне могли соперничать с занимавшими трон Палеологами. Во время гражданской войны 1321 - 1328 гг. Кантакузины долгое время содержали на свои средства армию Андроника Младшего. Центром их владений была мощная фракийская крепость Дидимотика, в округе которой располагались многочисленные замки и поместья этой семьи.

Отстаивая свои интересы, Кантакузин опирался на крупных землевладельцев и собственную исключительно боеспособную армию. «Богато наделенный дарами природы и украшенный глубоким умом, - писал Никифор Григора, - этот человек был любим всем войском; так что не было ни одного воина, который бы не предпочитал его жизнь своей собственной» .

В самом начале регентства при малолетнем Иоанне V Кантакузин поссорился с временщиком при дворе Анны Савойской, дукой флота Алексеем Апокавком, человеком незнатного происхождения, но благодаря немалым способностям достигшим высокого положения. Когда-то Алексей предлагал Иоанну поднять мятеж против Андроника III, получил отказ и после этого более никогда не доверял Кантакузину. Ссора привела к вспышке интриг при дворе, обстановка вокруг юного василевса и его матери сложилась крайне нервозная, и Кантакузин уже подумывал было отказаться от регентства, благо и так его влияние в Византии было значительным. Апокавк тем временем подготовил самый настоящий путч. В одну из ночей дома многих знатных сторонников Иоанна Кантакузина в столице были разграблены солдатами и хорошо организованными группами горожан, а сами они погибли или оказались в тюрьме. Иоанну удалось бежать в Дидимотику, и там 26 октября 1341 г. он был провозглашен императором собравшимися крупными землевладельцами, просившими его защиты от Апокавка. Современники и сам Кантакузин утверждали, что согласился он на это безо всякого желания, так как властолюбию был чужд и при своем и без того громадном могуществе не видел смысла брать на себя опасный груз правления ромейской державой.

Иоанн Кантакузин обладал многими достоинствами. Энергичного и неглупого, его можно несомненно признать самым незаурядным византийским государем XIV столетия, да и, наверное, всей Византии Палеологов. Остается лишь сожалеть, что в силу многих причин таланты этого монарха в конечном итоге не принесли Византии добра.

Апокавк, ставший главным лицом в правительстве Анны Савойской, организовал коронацию малолетнего Иоанна V (19 ноября 1341). Спустя некоторое время стычка двух придворных группировок превратилась в войну, по распространенному среди позднейших историков мнению имевшую отчетливо классовый характер. На стороне Палеолога оказались чиновники, городская знать, торгово-ремесленные круги, Кантакузина поддержали крупные землевладельцы. Сложилось противостояние, типичное для европейского средневековья .

Так как сам Иоанн VI Кантакузин принадлежал к числу исихастов, ситуацию усугубила вновь вспыхнувшая церковная борьба.

В стране, окруженной со всех сторон врагами, началась гражданская война - самая тяжелая и разорительная за всю ее историю.

В результате новых погромов в Константинополе дворцы кантакузини-стов, незадолго до того пострадавшие, были сожжены. К весне 1342 г. землевладельческая знать была изгнана из двух следующих крупнейших городов империи - Фессалоники и Адрианополя. Оформился выраженный антифеодальный (учитывая традиции империи, лучше назвать его антидинатским) союз городов, крестьянства с законной императорской властью, которую представляло правительство Анны Савойской. Со временем народные выступления зачастую стали проходить под лозунгом избиения всех богачей. В стране началась революционная анархия. Сам Иоанн VI уже на склоне лет писал в своей «Истории»: «Многие хотели использовать это движение народа в собственных интересах. Многие же, которым должны были деньги, обвинялись должниками в кантакузинизме... Восставшие состояли из бедняков и грабителей. Побуждаемые бедностью, они решались на все и толкали к этому народ, лицемерно показывая свое расположение к Палеологу и называя себя его вернейшими слугами. Как будто злокачественная, ужаснейшая болезнь охватила всю империю... Те, кто ненавидел Кантакузина и выступал против него с обвинениями и проклятиями, считались верными гражданами... Все благоразумные, умеренные речи тотчас брались под подозрение» .

В Фессалонике власть оказалась в руках общественного движения «зилотов» - «ревнителей», отстаивавшего интересы торгово-ремесленных кругов. Во главе города встали архонты Михаил Палеолог и родственник (сын или брат) Алексея Апокавка, Иоанн. Наиболее влиятельные зилоты принадлежали к интеллигенции и средним горожанам. Богатые граждане и монастыри подверглись с согласия народа секвестру в пользу неимущих и на нужды казны. «Что особенного, - писал кто-то из зилотов, оправдывая конфискацию части церковного имущества, - в том, что, взяв от монастырского достояния, прокормим нескольких бедняков, да и священникам [церквей, не имевших земель. - С.Д .] доставим нужное и украсим храмы? Не будет от этого вреда обителям, для их нужд останется довольно, и не будет нарушена воля жертвователей, имевших в виду угодить Богу и прокормить бедных... Если же на эти доходы мы вооружим воинов, которые идут на смерть за эти святыни, законы и [городские] стены, то разве это не лучше, чем если бы монахи и священники тратили их вотще...» .

Первое время ошеломленные всеобщей ненавистью Кантакузин и его соратники пытались договориться о мире. Иоанн VI вел себя удивительно корректно, признал Анну и ее сына, и свои декреты всегда подписывал и их именами. Апокавк, напротив, занял непримиримую позицию, даже парламентеров и послов Кантакузина приказывал убивать или заковывать в цепи.

В 1342 г. после неудачной осады Фессалоники Иоанн VI потерпел несколько серьезных поражений и с остатками своей армии ушел в Сербию, под защиту деспота Стефана Душана. В окруженной врагами Дидимотике осталась править его супруга Ирина. Весной следующего года Кантакузин возобновил наступление на Фессалонику, но взять ее не смог и на этот раз. Его отношения с Душаном ухудшились, сербы перешли македонскую границу, а болгары, пользуясь моментом, осадили Дидимотику. Войска Иоанна VI, прижатые к побережью, готовились погибнуть в сражении, но неожиданно подоспела подмога - три сотни кораблей с наемниками Умура, правителя турецкого эмирата Айдин. В конце осени кантакузинисты и турки перешли в наступление и овладели многими фракийскими городами и замками, разорив их. Несмотря на то что часть сил турок отвлекла морская война, затеянная тогда папой Климентом VI против мусульман, к лету 1345 г. у правительства Анны Савойской остались лишь Константинополь, полуостров Галлиполи и Фессалоника, которая, правда, сильно тяготея к самостоятельности, больше воевала против Иоанна VI, нежели за Иоанна V. Частью опустошенной турками Фракии овладел Кантакузин, а северные и юго-восточные ее области оказались под властью сербов, болгар, турок и всякого сомнительного качества разбойников, имевших собственные войска и не признававших над собой никого. Анна, видя ужасные последствия войны, склонялась к миру с Кантакузином, но Апокавк, для которого признание Иоанна VI равносильно было самоубийству, отказывался. В союзе со своим единомышленником, патриархом Иоанном XIV Калекой, Алексей прибег к свирепому террору против оставшейся знати и кантакузинистов. Вопреки протестам Анны даже старая Феодора Кантакузина погибла в темнице .

11 июня 1345 г. Алексей Апокавк пожелал взглянуть на сидящих в тюрьме врагов. Заключенные, воспользовавшись халатностью стражи, набросились на него и убили цепями. В ответ горожане устроили третий, самый сильный погром знати и их домов в городе. Одновременно начались волнения в Фессалонике, Иоанн Апокавк, желавший сдать город Кантакузину, и сотня его единомышленников, представителей городского нобилитета, погибли. Ни о каком мире с кантакузинистами горожане не желали и слышать. Так как старый союзник Кантакузина Умур прочно увяз в военных кампаниях в Малой Азии (а в 1348 г. погиб там в бою с латинянами), Иоанн VI нашел себе новых соратников. И снова это оказались турки - на этот раз османы под водительством эмира Урхана. Стремясь заручиться его дальнейшей поддержкой, Иоанн VI отдал свою красавицу дочь Феодору в гарем эмира - «неверного и варвара».

21 мая 1346 г. доставленный из Иерусалима патриарх короновал Иоанна VI в Адрианополе, а собравшиеся там епископы объявили низложенным столичного патриарха Калеку «за лишения свободы многих архиереев». Однако Константинополь не собирался сдаваться, сзывая под знамена Палео-лога окрестную бедноту. По словам Григоры, Кантакузин, не ожидавший такой упорной борьбы, в гневе воскликнул: «Если не я, то и он [Иоанн V] пусть не царствует! Пусть вообще не над кем будет царствовать!» Во Фракию снова хлынули полчища турецких солдат, используемых обеими сторонами, повсюду неся ужас и смерть. Анна, в поисках денег для своих наемников, заложила венецианским банкирам драгоценные камни императорской диадемы (впоследствии Византия так и не сумела их выкупить). Но сопротивлению Палеологов наступал конец. В Константинополе свирепствовал голод, и 3 февраля 1347 г., подойдя к Золотым воротам города, Иоанн VI Кантакузин нашел их открытыми. Проявив достойную твердость, император удержал победившее войско от грабежа и объявил амнистию всем выступавшим против него. 13 мая во Влахернском храме состоялась официальная коронация. Иоанн VI обещал сложить диадему через определенный срок - десять лет.

После утверждения Иоанна VI на престоле исихасты одержали еще одну победу над своими противниками - собор, избравший нового патриарха Исидора, осудил как еретические взгляды Варлаама и его последователей.

Гражданская война истощила и казну, и средства самого Кантакузина (о его богатствах можно было судить по перечислению убытков: тысячи быков, волов, кобылиц, сотни мулов, верблюдов и многое другое). В императорском дворце столовое золото и серебро сменили олово и глина, в императорской короне вместо камней блестели разноцветные стекляшки. Обезлюдевшая Фракия лежала в руинах, на дорогах свирепствовали свои и иноземные разбойники, большинство островов Эгейского моря Византия потеряла. Фессалоника не подчинялась Кантакузину, не признала она и нового патриарха Исидора, а назначенного митрополитом фессалоникийским Григория Паламу жители, настроенные против исихастов, не впустили в город.

Если война двух Андроников серьезно пошатнула империю, то война двух Иоаннов окончательно подорвала ее силы, а в 1348 г. до Византии добралась «черная смерть» -крупнейшая эпидемия чумы, в 1347 - 1353 гг. унесшая в Европе жизни двадцати четырех миллионов человек; империя потеряла до трети своего населения.

В 1349 г. генуэзцы Галаты потребовали для строительства новых укреплений передать им возвышенность за северной стеной Константинополя. Кантакузин, лежавший больным в Дидимотике, передал свой отказ. Тогда галатцы заняли спорный участок, сожгли дома и склады греков на побережье Золотого Рога, а в самой бухте уничтожили верфь и те несколько обветшалых боевых кораблей, которые гордо именовались ромейским флотом. Вернувшийся император созвал собрание виднейших граждан и убедил их пожертвовать деньги - казна была пуста - на строительство нового флота, чтобы обуздать генуэзцев. 5 марта построенные на эти деньги девять кораблей буквально на глазах у горожан были сожжены в морском бою с эскадрой Галаты. Тогда неутомимый император увеличил пошлину с товаров итальянских купцов (и впятеро снизил ее для отечественных). На вырученные средства построили еще один, более мощный флот, и генуэзцы сами поторопились заключить мир.

Опора фессалоникийских зилотов, городские моряки, была уничтожена восставшей беднотой, которую архонт Алексей Метохит, тайный кантакузинист, натравил на их корпорацию. Осенью ослабленная внутренними раздорами Фессалоника пала - Метохит сдал ее подошедшим войскам обоих императоров Иоанна V и Иоанна VI.

Пользуясь тяжелым положением страны, Душан отнял у нее Фессалию. В 1351 г. Кантакузин позволил втянуть себя в войну между Венецией и Генуей и, как в свое время Андроник II, оказался в проигрыше и выплатил большую контрибуцию.

Иоанн VI начал активную борьбу с силами децентрализации, укоренившимися среди господствующего класса империи нравами феодальной вольницы. «Кантакузин - глава империи XIV века - не мог совместить своих интересов с Кантакузином - главой крупной землевладельческой аристократии» . Недовольные перешли от него в лагерь оппозиции, группируясь вокруг молодого Иоанна V Палеолога. В 1352 г. Палеолог восстал, претендуя на владения императорского сына Матфея - Адрианополь. Попытка овладеть городом ему не удалась, он бежал сначала в Дидимотику (и «родовое гнездо» Кантакузинов дало ему приют! ), а затем к итальянцам на о. Тенедос и, базируясь там, принялся захватывать острова Эгейского моря. Патриарх Каллист, поддержавший молодого императора, лишился кафедры. Кантакузин по-прежнему рассчитывал на помощь мусульман и начал селить турецких наемников вокруг столицы. На уплату жалованья им ушли все средства казны, церковная утварь и даже деньги, пожалованные московским князем Симеоном Гордым на ремонт св.Софии (еще при Андрониках у основного здания начали возводить пристройки, игравшие роль контрфорсов, так как две стены храма опасно просели). Все громче звучали среди греков призывы к свержению узурпатора, говорившего по-турецки, выдавшего за турка дочь и продававшего туркам страну. Последний упрек был несправедлив, но небезоснователен. Османы, которых Иоанн Кантакузин, не будучи в действительности «туркофилом», привлекал в качестве военных партнеров, к тому времени вышли из-под его эфемерной власти и стали прибирать к рукам земли Византии. Еще в 1352 г. ими была захвачена крепость Цимпе на европейском берегу Дарданелл. Через два года землетрясение разрушило город Галлиполи. Жители и гарнизон бежали, а их опустевшие дома заняли турки, которых спешно перевез через пролив сын Урхана эмир Сулейман. Ужаснувшись тому, как его вчерашние заступники по-хозяйски утверждаются в Европе, император отправился в Никомидию к Урхану с выкупом за Галлиполи. Ни за десять, ни за сорок тысяч обесцененных ромейских иперпиронов эмир не согласился уйти обратно, а самого василевса не принял, сказавшись больным. Подавленный случившимся, Кантакузин вернулся в столицу. Джинн турецкой угрозы вырвался из бутылки, и загнать его обратно не представлялось для греков ни малейшей возможности, а Запад в своей политической близорукости не горел желанием им помочь... Вскоре Сулейман захватил Кипселы и окрестности Редесто.

Летом 1354 г. Иоанн VI решил справиться хотя бы с внутренними врагами. Однако попытка захватить Тенедос не удалась, и Кантакузин вернулся в столицу. В ноябре Иоанн V Палеолог на судах итальянца Франческо Гаттилузи подошел к стенам Константинополя. Их друзья ночью открыли ворота, солдаты Палеолога вошли в город и заняли арсенал. Каталонская дружина Иоанна VI оказалась отрезана от дворца, в столице в который раз началось избиение родственников и друзей старшего императора. Уставший от бесчисленных кровавых междуусобиц, Иоанн VI не захотел использовать имевшихся возможностей к сопротивлению, отрекся от трона и принял постриг.

Даже в монастыре Кантакузин продолжал следить за важнейшими событиями политической жизни Византии. Когда, например, вождь исихастов Палама попал в плен к туркам, он собрал деньги и выкупил его. Со временем Иоасаф - такое имя получил экс-император при постриге - примирился с Иоанном V, и немалое влияние Кантакузина при дворе Палеолога приходилось учитывать и греческим царедворцам, и иноземным дипломатам (см. «Иоанн V”). Кроме того, он занялся писательской деятельностью, блестяще доказав, что умел владеть не только мечом и пером с красными чернилами. Кантакузин оставил после себя трактаты в защиту исихазма, против Мухаммеда и язычников, а также «Историю», в которой описал современные ему события. Умер этот удивительный по своим дарованиям человек в Мистре

Вскоре объявили о браке Феодоры и султана Орхана. Само венчание состоялось немного позднее. Проходило оно по всем правилам христианской церкви. Феодора выглядела спокойной, разве что улыбка казалась несколько искусственной.

На следующее утро после свадьбы Феодора уплыла в Турцию. А через год после этих событий ворота Константинополя открылись для Иоанна Кантакузина. Через несколько недель после взятия города состоялась свадьба Елены Кантакузин и Иоанна Палеолога.

Небольшой монастырь Святой Екатерины славился своим богатством и знатностью его постояльцев. Такую славу и огромные богатства монастырь получил с тех пор, как в нем поселилась Феодора Кантакузин - византийская принцесса, третья жена султана Турции Орхана. Ей исполнилось тринадцать лет. Ее мужу, султану Орхану, было шестьдесят два года. Он владел огромным гаремом, который населяли женщины знатных фамилий. Орхан быстро позабыл свою новую юную жену. Феодора осталась невинной и вела тихую размеренную жизнь в стенах монастыря.

Надо сказать, что если бы Орхан увидел Феодору сейчас, то ей бы пришлось покинуть монастырь и переселиться в дворец султана - даже этот пресытившийся женскими ласками человек не смог бы пройти мимо такого цветка.

Феодора стала красавицей - с тонкой талией, стройными длинными ногами, высокой упругой грудью и прекрасным лицом. Несмотря на жаркое солнце, ее кожа сохранила нежный молочный цвет, а мягкие волосы цвета темного золота стали пышнее и мягкими волнами ниспадали на точеные плечи.

И конечно же, глаза, ее аметистовые глаза, светились душевной чистотой и нежностью.

В монастыре у Феодоры был собственный дом, состоящий из прихожей, столовой, гостиной, кухни, двух спален и комнаты для прислуги. Девушка ни в чем не нуждалась, хотя ее жизнь в монастыре нельзя было назвать роскошной.

Размеренный, тихий ход жизни прервался летом того года, когда ей исполнилось тринадцать. Случилось это в жаркий и душный летний полдень в 1351 году. Монахини и прислуга попрятались от жары, а она, скучая, бродила по двору монастыря. Внезапно подул легкий ветерок, принеся запах персиков. Феодоре очень захотелось этих плодов. Сад находился за монастырской стеной, а ворота монастыря в это время дня закрывали. Девушка решила перелезть через монастырскую стену, которая, к счастью, оказалась не слишком высокой. Перебравшись через стену, она вволю наелась сладких плодов. Пора было возвращаться назад, и она начала карабкаться на стену, но та оказалась старой, и Феодора, ухватившись за какой-то выступ, сорвалась вниз. К своему удивлению, упала она не на жесткую землю, а прямо в сильные руки смеющегося мужчины. Она зажмурила глаза, и когда открыла их, то увидела красивого молодого человека.

Ты воришка или просто маленькая голодная монахиня? - спросил он.

Не то и не другое, - ответила Феодора. - Пожалуйста, поставьте меня на землю.

Не отпущу, пока как следует не рассмотрю твои прекрасные глазки. Странно, ты не турчанка. Кто ты?

Феодора не стала отвечать. Ее никогда не обнимал никакой мужчина, кроме отца. Немножко неудобно, но нельзя сказать, что неприятно.

Уж не откусила ли ты свой прелестный язычок, милая? - спросил мужчина, не услышав ответа на свой вопрос.

Феодора покраснела: ей казалось, что незнакомец читает у нее в глазах все ее мысли.

Я послушница в этом монастыре, - сказала она. - Пожалуйста, помогите мне перелезть через стену: если меня найдут здесь, мне здорово влетит.

Он подсадил ее, потом забрался на стену сам, спрыгнул вниз и протянул ей руки.

Прыгай, синеглазка. - Он улыбнулся. Она прыгнула, а мужчина, поймав ее за талию, легко опустил на землю. Чувствуя теперь себя в безопасности, Феодора впервые осмелилась взглянуть в его черные, агатовые глаза.

А что ты делала в саду? - спросил он, ничуть не смутившись.

Я захотела персиков. Монастырские ворота были закрыты, и поэтому я полезла через стену.

Скажи, а ты всегда получаешь то, что хочешь?

Да, но запросы мои не так уж велики. Он улыбнулся и протянул ей руку:

Мое имя Мурад, а твое?

Феодора.

Это слишком сложно. Я буду звать тебя просто Адора, ладно?

Внезапно он наклонился и поцеловал ее. От неожиданности Феодора потеряла дар речи.

Как вы смеете? - вырвалось у нее после минутного замешательства. - Я - честная замужняя женщина!

Произнеся эти слова, Феодора смутилась, будто сказала невесть какую чудовищную глупость.

Могу поспорить, что это первый поцелуй в твоей жизни, - заявил Мурад совершенно спокойным голосом.

Феодора почувствовала, что ее щеки покрываются румянцем. Она повернулась и хотела убежать, но не сделала этого, сама не понимая почему.

Могу поспорить, - продолжал Мурад, - что ты замужем за стариком. Молодой мужчина никогда не позволил бы тебе жить в монастыре.

Я не видела своего мужа уже несколько лет, - тихо сказала Феодора. - Но он хороший человек, потому прошу тебя никогда не говорить на эту тему. Лучше уходи. Я чувствую, что, если ты останешься, из этого не выйдет ничего хорошего.

Мурад не сдвинулся с места.

Завтра ночью, - сказал он, - начинается неделя полнолуния. Буду ждать тебя у стены, в том месте, где мы с тобой встретились.

Конечно же, я не приду!

Ты боишься меня, Адора?

Тогда докажи мне это и приходи. Он обнял ее и пылко поцеловал в нежные губы. Сначала она сопротивлялась, но в конце концов поняла, что ей совершенно этого не хочется. Однако, как только Мурад выпустил ее из объятий, она повернулась и побежала от него в сторону дома.

До завтра, Адора, - донеслось до нее. Вбежав в дом, она упала на постель; ей надо было успокоиться и обдумать все происшедшее. Противоречивые чувства переполняли ее: она не знала, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть столь волнующими. Ей было приятно, когда Мурад целовал ее, но одновременно и страшно. Перед ней словно открылся какой-то новый мир, непохожий на тот, что она видела в монастырских стенах. Невольно ей вспоминался Мурад: его черные глаза, его улыбка, сильные руки и мягкие, нежные губы.

Феодора решила больше не встречаться с Мурадом, но все же прийти в назначенное время в сад, спрятаться и посмотреть - будет он ее ждать или нет. И не выходить ни в коем случае.

Мурада очень позабавило знакомство с Феодорой. Этого взрослого мужчину, опытного в искусстве любви, очаровала детская невинность Феодоры.

Он знал, что Феодора - третья жена его отца, султана Турции Орхана, и что отец совершенно не интересуется ею; этот брак имел для него только политическое значение. Несмотря на то что Мурад не сказал Феодоре, кто он, и не признался, что знает, кто такая она, он не имел в мыслях ничего дурного. Для него эта встреча была не больше чем очередное приключение.

Мурад был третьим, младшим сыном султана Орхана. Его старших братьев звали Сулейман и Ибрагим. Мать Ибрагима, Анастасия, дочь византийского аристократа, приходилась дальней родственницей Феодоре. Она свысока смотрела на мать Мурада, дочку мелкого грузинского князька. Анастасия считалась первой женой султана, но мать Мурада, Нилифер, была его любимицей. К тому же Орхан выделял Мурада из своих сыновей.

Старший сын султана, Ибрагим, всегда при отце вел себя так, будто он малый ребенок, хотя при дворе знали, что он имеет большие виды на султанский венец. Жил Ибрагим в собственном дворце. Его очень любили и слуги, и рабы, и его женщины, к которым, кстати сказать, он не прикасался.

Тихую жизнь праведника Ибрагим сочетал порой с приступами дикого безумства, которое на него иногда находило. Мать Ибрагима, Анастасия, мечтала видеть сына наследником отца и, надо заметить, много делала для достижения этой цели.

Принц Сулейман также жил в собственном дворце, но не разделяя равнодушия Ибрагима к женщинам, имел уже двух сыновей и нескольких дочерей.

Иоанн Кантаку́зин [греч. ᾿Ιωάννης Καντακουζηνός] (ок. 1295-15.06.1383, Мистра, Пелопоннес), в монашестве Иоасаф (с 4 или 10 дек. 1354), византийский император (Иоанн VI Кантакузин; 26 окт. 1341-4 или 10 дек. 1354), гос. деятель, богослов, писатель (лит. псевдоним Христодул, Χριστόδουλος). Отец И. К., возможно, также Иоанн, упомянут лишь в «Истории» И. К. (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 85). В 21 год он получил должность наместника Пелопоннеса и занимал ее 8 лет до своей смерти. После смерти отца воспитанием И. К. занималась его мать Феодора Палеологина Ангелина Кантакузина, тетка Андроника Младшего (впосл. имп. Андроник III Палеолог ; 1328-1341). И. К. не только был двоюродным братом Андроника Младшего, своего сверстника, но и, как предполагает Ф. Дёльгер (Dölger. 1938), совершил с молодым Андроником чин братотворения . И. К. женился на Ирине Асанине, дочери Андроника Палеолога Комнина Асана (наместник Мореи в 1316-1321 и Фракии в 1341-1343), сестре Мануила Комнина Рауля Асана. Тем самым И. К. породнился с могущественным кланом Асанов, родственников царей Болгарии. В браке родились сыновья Матфей (ок. 1325-1383 или 1391; соправитель И. К. в 1353-1357, деспот Мореи в 1361-1382), Мануил (ок. 1326-1381; деспот Мореи с 1349), Андроник (ок. 1334-1347); дочери Мария († после 1379; с 1339 замужем за правителем Эпира Никифором II Орсини), Феодора († после 1381; с 1346 замужем за эмиром Орханом), Елена (1333-1396; с 1347 замужем за визант. имп. Иоанном V Палеологом).

И. К. получил обычное для юношей имп. крови классическое образование при дворе имп. Андроника II Палеолога (1282-1328), воспитываясь вместе с буд. имп. Андроником III; наставником обоих юношей был сенатор Константин Палама, отец свт. Григория Паламы . Возможно, что свт. Григорий (род. в 1296) также обучался вместе с И. К.; если это так, то их учителем мог быть и Феодор Метохит . В любом случае И. К. и свт. Григорий Палама были знакомы с юности. Стиль исторического произведения И. К., написанного под псевдонимом Христодул, обнаруживает знакомство с греч. классикой, ограниченное популярными авторами: Аппианом, Плутархом, Еврипидом, Фукидидом, а также греч. мифами и пословицами. Правда, визант. историк Никифор Григора противоречит сам себе, отмечая то склонность И. К. к образованию, то его недостаточную образованность (Niceph. Greg. Hist. Vol. 2. P. 919, 966). Тем не менее И. К. знал отлично «Историю» Фукидида, к-рый, вероятно, сильно повлиял на формирование его мировоззрения и политической культуры.

И. К. хорошо владел итал. (или каталон.?) языком, т. к. лично общался со своими наемниками. Правдоподобны сведения о знании И. К. тур. языка, но маловероятно владение латынью, к-рую по просьбе И. К. изучал его выдвиженец Димитрий Кидонис . И. К. занимал видное положение в интеллектуальной жизни Византии, общался со всеми значительными философами и богословами того времени (Михаилом Гаврой , Никифором Хумном , Никифором Григорой, Димитрием Кидонисом, митр. Эфесским Матфеем (Мануилом) Гавалой, Феодором Иртакином). Мануил Фил и Симон Атуман посвятили ему стихи, а Фома Магистр - политический трактат. В качестве идеального правителя в своих энкомиях и трактатах его прославляли Никифор Григора, Димитрий Кидонис, Фома Магистр, Николай Кавасила . И. К. охотно поддерживал интеллектуалов. В частности, он заказал Никифору Григоре комментарий к произведению Синесия Киренского «О сновидениях». И. К. радушно принял философа Варлаама Калабрийского ок. 1330 г. и способствовал организации диспута между ним и Никифором Григорой в своем столичном доме зимой 1331/32 г. Никифор Григора и Димитрий Кидонис отмечали страстную любовь И. К. к книгам, к-рую он сохранял на протяжении жизни.

Военный профессионализм и крепкое здоровье формировали образ аристократа той эпохи. Впервые только в возрасте 53 лет И. К. серьезно заболел нервной лихорадкой, от к-рой лечился целый год. Военную подготовку И. К. вместе со своим родственником Сиргианом получил у Иоанна Ангела (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 274; видимо, это дядя И. К. Иоанн Синахерим Ангел, великий стратопедарх (военачальник); ср.: PLP, N 25146). По личному признанию И. К., примерами для него были Сципион Африканский, Помпей Великий и Сулла, сведения о к-рых, разумеется, почерпнуты у Плутарха. Отличительной чертой таланта И. К. было умение заметить достоинства других и опереться на способных людей, хотя нередко выдвиженцы И. К. становились его противниками (Иоанн XIV Калека , Алексей Апокавк, Никифор Григора, Димитрий Кидонис).

Наряду с др. аристократами, такими как Феодор Синадин, Иоанн Ангел, Михаил Мономах, И. К. вошел в свиту воинственного и решительного имп. Михаила IX Палеолога , сына и соправителя Андроника II, и в возрасте ок. 25 лет получил почетный придворный чин 22-го ранга «великий папия» (μέγας παπίας), который в то время не предполагал конкретных обязанностей. Политическая карьера И. К. начинается в 1320/1 г., когда он вместе со своим родственником Сиргианом Палеологом получил в военное и адм. управление небольшую область Фракии вокруг Адрианополя.

Гражданская война 1321-1328 гг.

Случайное убийство Андроником III своего брата Мануила в сент. 1320 г. ускорило кончину тяжелораненого Михаила IX Палеолога (12 окт. 1320) и привело к династическому кризису, т. к. имп. Андроник II официально устранил от престолонаследия братоубийцу. Наместники Фракии выступили в поддержку молодого Андроника. В ночь на 20 апр. 1321 г. Андроник Младший бежал из К-поля в Адрианополь, где уже собралось войско под командованием Сиргиана. И. К. возглавлял канцелярию и заведовал финансами с помощью Алексея Апокавка. Используя непопулярность среди населения Андроника II, обещая жителям полную отмену налогов, войска наместников взяли под контроль Фракию и Македонию. 6 июня 1321 г. конфликт закончился примирением; под управление Андроника Младшего отошла вся Фракия. В нояб. 1321 г. в результате разгоревшегося соперничества между И. К. и Сиргианом последний перешел на сторону Андроника II, что вновь обострило конфликт. Выступив в поход с И. К., Андроник III поручил свою жену и двор в г. Дидимотихе попечению матери И. К. Феодоры Кантакузины. В июле 1322 г. противостояние закончилось заключением мира в Эпиватах; по его условиям имп. двор Андроника III в Дидимотихе был взят на гос. содержание. 2 февр. 1325 г. Андроник III был официально провозглашен соправителем Андроника II. Вероятно, тогда же И. К. получил высшую военную должность великого доместика (Nicol. The Byzantine Family... 1968. P. 36), хотя, возможно, это произошло лишь в конце гражданской войны (Guilland. 1938. P. 58, 64, 72). По Псевдо-Кодину (Ps.-Codin. De offic. // Verpeaux. 1966. P. 136), эта должность была пожалована И. К. еще до войны Андроником II, а Андроник III пожаловал ему высший чин кесаря (Weiss. 1969. S. 10-11). В окт. 1326 г. Андроник III женился 2-м браком на Анне Савойской. Во время возвращения супружеской четы из К-поля ко двору в Дидимотих на них напали тур. мародеры. И. К. едва не погиб, организуя оборону брачного кортежа (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 206-207).

В нач. 1327 г. междоусобная борьба возобновилась. На стороне Андроника III выступил болг. царь Михаил III Шишман, а союзником Андроника II стал сербский кор. Стефан Урош III . В период военных действий мать И. К. вновь руководила двором и обороной Дидимотиха. Вероятно, именно тогда в отношениях между имп. Анной Савойской и Феодорой Кантакузиной возникли трения. Зимой 1327/28 г. жители Фессалоники подняли восстание в поддержку Андроника III; вскоре город перешел под его контроль. Андроник III и И. К. овладели Серрами, после чего сопротивление армии Андроника II было сломлено. 24 мая 1328 г. войска под командованием Феодора Синадина ворвались в К-поль и начали расправу над приверженцами Андроника II. Историк Никифор Григора сообщает, что многое из награбленного солдатами в столице прямо направлялось в казну Андроника III. И. К. был единственным, кто воздержался от поношений старого императора и его сторонников (Niceph. Greg. Hist. Vol. 1. P. 432).

Правление Андроника III (1328-1341).

В кон. 20-х - 30-х гг. XIV в. на ключевых гос. постах находились люди из окружения И. К. Финансами руководил Алексей Апокавк, занявший пост месадзона ; до 1330 г. эпархом (градоначальником) К-поля был Феодор Синадин, затем этот пост также перешел Апокавку. Позднее Апокавк стал также командующим флотом. Но т. к. Андроник III с И. К. часто отсутствовали в столице, то реальная исполнительная власть оказалась именно в руках Апокавка, к-рый вел текущие дела совместно с имп. Анной и Феодорой Кантакузиной. И. К. сосредоточился на военной и дипломатической деятельности и был первым, хотя и не единственным советником императора.

В своей «Истории» И. К. изображает себя главным организатором военно-политических предприятий византийцев этого периода, что, естественно, надо принимать с осторожностью, т. к. у императора были и др. советники. В июне 1329 г. имп. Андроник и И. К. предприняли поход в М. Азию на помощь осажденной османским эмиром Орханом I Никее. Несмотря на ряд побед, поход закончился катастрофой в битве у Филокрине, где Андроник был тяжело ранен, а И. К. едва избежал смерти, отступая с остатками армии. Никея сдалась османам 2 марта 1331 г. Последствия гражданской войны проявились в том, что сторонники Андроника II не привели свои войска на помощь, когда узнали о ранении Андроника III. В кон. 1329 г. византийцы успешно отвоевали у генуэзцев о-в Хиос, генуэзская Фокея признала сюзеренитет К-поля, а Лесбос удалось отстоять от нападения латинян. В 1330 г., после разгрома сербами коалиции монголов и болгар, Андроник III под предлогом мести за изгнание своей сестры Феодоры (жены погибшего болг. царя Михаила III Шишмана) из Тырнова объявил войну Болгарии, захватив болгарские опорные пункты на границе с визант. Фракией, а также порты Анхиал и Месемврию; по мирному договору в Русокастро в 1332 г. захваты были узаконены.

В 1330 г., во время тяжелой болезни, Андроник III завещал власть имп. Анне Савойской, ожидавшей ребенка, при регентстве И. К., что фактически могло устранить династию Палеологов от власти, т. к. было неизвестно, какого пола будет ребенок. Тогда же Феодор Дука Синадин (после И. К. 2-е по влиянию лицо в империи), опасаясь мятежа сторонников Палеологов, заточил Андроника II в мон-рь, чтобы не допустить его возвращения на престол. Там Андроник II скончался 13 февр. 1332 г.

Бесчинства тур. пиратов заставили Византию в авг.-сент. 1332 г. образовать морской союз с Венецией и иоаннитами Родоса. 8 марта 1334 г. по инициативе Римского папы Иоанна XXII в Авиньоне было достигнуто соглашение о создании морского антитурецкого союза с участием Венеции, Византии, госпитальеров, Кипра и Папского престола. В этом политическом контексте с новой силой возник вопрос о возобновлении полемики об унии Римско-католической и Восточной Церквей. В 1334 г., несмотря на сопротивление К-польского Свящ. Синода, И. К. добился поставления на К-польский Патриарший престол Иоанна XIV Калеки (1334-1347), входившего в круг приближенных И. К. Антитур. союз распался уже в 1335 г., после захвата генуэзцами визант. Лесбоса. В авг. 1335 г. Андроник и И. К. были вынуждены начать войну против генуэзцев, напав на их крепости на Лесбосе и в Фокее. Поскольку генуэзцы на Лесбосе захватили в плен сыновей тур. эмира Сарухана, И. К. заключил тайный союз с эмирами Саруханом, Хидином и Умуром. Вероятно, в 1337 г., во время совместного похода византийцев и турок против албанцев, на Балканах завязались дружеские отношения между И. К. и Умуром. По просьбе И. К. Умур освободил от дани христ. население Филадельфии (М. Азия). С этого времени в визант. политике становится преобладающей протур. ориентация, делается ставка на союз с Османами и их вассалами.

Гражданская война 1341-1347 гг.

Поводом к войне явился вопрос об опеке над малолетним имп. Иоанном V Палеологом (род. 1332) после внезапной смерти Андроника III 15 июня 1341 г. Свое право на опеку И. К. обосновывал родственными отношениями с усопшим императором (претендуя тем самым на главенство над всем родом Палеологов), своим статусом соправителя, к-рый якобы пожаловал ему Андроник III de facto через возложение на И. К. царских одеяний. Но в первую очередь И. К. рассчитывал на богатства своего клана. Пост великого доместика не давал ему никаких выгод и не прибавлял авторитета, т. к. армией командовал сам император (хотя в «Истории» И. К. всячески преувеличивает свои военные подвиги). В отличие от И. К. Алексей Апокавк не только лично командовал созданным им (частью на собственные деньги) флотом, но и пользовался поддержкой многочисленных моряков. Как распорядитель казны Апокавк обладал наличностью для найма войск, в то время как богатства клана Кантакузинов, заключавшиеся в недвижимости, можно было легко конфисковать. Андроник III не оставил ясного распоряжения об опеке, а имп. Анна к этому времени настолько возненавидела Феодору Кантакузину, что мечтала от нее избавиться любым способом, панически опасаясь тайных убийц. Все лето 1341 г. шла напряженная скрытая борьба партий в К-поле. Апокавк сначала побуждал И. К. захватить престол, затем пытался выкрасть Иоанна V из столицы, был схвачен, но прощен императрицей по просьбе И. К. (или патриарха). На заседаниях синклита Апокавк проявил себя ловким демагогом, легко «переигрывая» И. К.

В июле 1341 г. И. К. присутствовал на Соборе (RegPatr, N 2212), на который был вызван патриархом Иоанном XIV в качестве обвиняемого Григорий Акиндин , выступавший с обвинениями против свт. Григория Паламы после осуждения Варлаама на июньском Соборе того же года. Июльский Собор 1341 г. осудил Акиндина, но решение не было зафиксировано письменно (см. разделы «Полемика с Варлаамом Калабрийским» и «Полемика с Григорием Акиндином» в ст. Григорий Палама). Как и на июньском Соборе того же года против Варлаама, И. К. стремился погасить конфликт, грозивший расколом Церкви.

23 сент. 1341 г. И. К. отправился готовить войско для похода на помощь баронам Ахайи, к-рые соглашались признать сюзеренитет империи. В отсутствие И. К. патриарх Иоанн и Алексей Апокавк привлекли на свою сторону тестя И. К. Андроника Асана с его братьями Исааком и Константином и подняли столицу против сторонников И. К. Феодора Кантакузина, а также невестка И. К. Елена, жена старшего сына Матфея, были схвачены и брошены в тюрьму, где в тяжелых условиях Феодора умерла 6 янв. 1342 г. Имущество семьи и ее сторонников в столице было конфисковано. 42 сторонника И. К. с семьями и со слугами бежали из К-поля. И. К. получил приказ распустить армию и оставить должность великого доместика. В ответ И. К. 26 окт. 1341 г. в Дидимотихе провозгласил себя императором. В своем декрете он упомянул прежде всего имп. Анну с Иоанном V и только после них себя с супругой Ириной, признавая тем самым легитимность Палеологов. 29 окт. он сложил с себя парадные одежды и облекся в траур по покойному «брату и императору», т. е. по Андронику III. И. К. заявил, что борется не против законного имп. Иоанна V, но против «диктатора» Алексея Апокавка. Несмотря на то что И. К. был ближайшим соратником Андроника, все же главой правительства был Апокавк и традиционно регентами в малолетство императора считались императрица и патриарх, поэтому претензии И. К. не соответствовали правосознанию византийцев. И. К. первоначально не нашел широкой поддержки; верными ему остались только города Фракии Дидимотих, Памфил, Коприн, а также крепость Эмпитий. Все остальные города империи последовали примеру Адрианополя, где народное собрание 27 окт. 1341 г., созванное сторонниками И. К., фактически переросло в мятеж против И. К. Патриарх Иоанн отлучил И. К. от Церкви, а 19 нояб. 1341 г. короновал Иоанна V. В марте 1342 г. И. К. предпринял поход на Фессалонику, оставив в Дидимотихе жену и зятя Мануила Асана с небольшим гарнизоном (город осадили болгары). Поход окончился неудачей, т. к. наместник Фессалоники Феодор Синадин, бывший на стороне И. К., перешел с армией на сторону Апокавка, узнав, что идущий ему на помощь И. К. не имеет средств, чтобы закупать продовольствие и платить солдатам, к-рые роптали из-за задержки жалованья (Niceph. Greg. Hist. Vol. 2. P. 633). И. К. отказался от завоевания Фессалоники из-за яростного сопротивления населения.

В 1342 г. И. К. поддержали сербы и знать Фессалии (ее правителем стал его кузен Иоанн Ангел). В нач. 1343 г. союзник И. К. эмир Айдина Умур I начал активные действия с большим флотом и армией против болгар, осаждавших Дидимотих. Болгар пригласила на помощь против войск К-поля Ирина, супруга И. К., но армия болг. царя Иоанна Александра , отогнав константинопольцев, сама осадила город. Помощь сельджуков побудила И. К. возобновить наступление на Фессалонику весной 1343 г., но сербы перешли на сторону Иоанна V и регентов. И. К. вновь вынужден был отступать в сторону Веррии, окрестности которой были страшно опустошены тур. союзниками к-польского правительства. В то же время Алексей Апокавк пытался любыми средствами перекупить Умура. И. К. полагал, что Умур отверг предложения К-поля, т. к. он признавал легитимность имп. титула И. К. Совр. исследователи (Werner. 1965. P. 255-276) видят в поведении Умура корыстный расчет: союз с И. К. позволял сельджукам участвовать в дальнейшем разжигании гражданской войны и охотиться за пленниками на территориях Сербии, Болгарии, Византии для работорговли. Тем не менее любые попытки правительства Апокавка навербовать турок против И. К. заканчивались либо их переходом на сторону И. К., либо потерей контроля над ними, что показывает высокий авторитет И. К. среди сельджуков и османов.

В авг. 1343 г. Римский папа Климент VI возродил антитур. союз и совместно с иоаннитами, Кипром и Венецией продолжил борьбу против тур. пиратства. 28 окт. 1344 г. латинянами была взята крепость у входа в гавань Смирны и флот Умура оказался запертым в гавани. И. К., действуя на стороне Умура, в 1344 г. выдал ему планы зап. коалиции. Несмотря на возвращение Смирны к Умуру в янв. 1345 г., военная мощь эмирата Айдин была подорвана латинянами и И. К. вступил в переговоры о союзе с Орханом I, эмиром османов, врагов сельджуков Умура. Условием союза с И. К. эмир выдвинул брак с дочерью И. К. Феодорой. В своей «Истории» И. К. умалчивает об обстоятельствах заключения этого брака, но Никифор Григора сообщает о «давлении» на И. К., т. к. брак не соответствовал церковным правилам. Феодора сохранила православие, но не стала первой женой в гареме эмира, т. к. это место уже было занято.

В нач. 1345 г. войска И. К. в союзе с Умуром и Сулейманом (сыном Орхана) взяли Адрианополь и появились у стен К-поля. И. К. отправил ко двору Иоанна V 2 монахов-францисканцев с предложением мира, но получил категорический отказ. 11 июня 1345 г. неожиданно был убит Алексей Апокавк. Сын убитого Иоанн Апокавк попытался перейти на сторону И. К. и сдать Фессалонику, что стоило ему жизни, т. к. вызвало в городе восстание зилотов, возглавленное Андреем Палеологом, и избиение сторонников И. К.

Воспользовавшись гражданской войной, сербы захватывали одну визант. крепость за другой, несмотря на протесты И. К. После занятия Серр Сербский патриарх свт. Иоанникий II и Болгарский патриарх Симеон в Скопье короновали Стефана IV Душана как «императора сербов и греков» (16 апр. 1346). Именно в ответ на серб. имперские претензии И. К. спешно организовал в Адрианополе свое венчание на царство, к-рое было проведено 21 мая 1346 г. титулярным Иерусалимским патриархом Лазарем (противником Иоанна XIV). Для легализации коронации Собор митрополитов и епископов там же принял решение о низложении К-польского патриарха Иоанна XIV Калеки.

3 февр. 1347 г. отряд турок-османов помог И. К. овладеть К-полем. За неск. часов до этого Собор епископов в К-поле под председательством имп. Иоанна V в присутствии имп. Анны также низложил патриарха Иоанна XIV. 8 февр. 1347 г. прошел Собор во Влахернах, где кроме осуждения Варлаама и Акиндина было достигнуто соглашение о разделении власти. И. К. становился единоличным правителем сроком на 10 лет (в 1357 Иоанну V исполнялось 25 лет, что по рим. законам являлось возрастом совершеннолетия). Принципиальным пунктом соглашения было требование И. К. о том, чтобы малолетний Иоанн V относился к нему, как к отцу. Этот пункт был подкреплен свадьбой Елены, дочери И. К., и Иоанна V. Тем самым И. К. становился тестем императора и главой клана Палеологов.

За 3 следующих года Елена родила Иоанну V 3 детей, что весьма укрепило этот союз. Офиц. коронация И. К. и его жены Ирины Асанины была проведена 21 мая 1347 г. в К-поле патриархом Исидором I Вухиром; по этому случаю была объявлена всеобщая амнистия. Эмир Орхан не понимал подобной заботы И. К. о легитимации власти и подослал в 1349 г. к Иоанну V убийцу, к-рый был обезврежен самим И. К.

Единоличное правление И. К. (1347-1354)

И. К. оказался в двусмысленной ситуации, т. к. после окончания гражданской войны в Византии зап. союз продолжал войну против Умура (погиб в бою в 1348) и под угрозой атаки латинян на К-поль Византия была вынуждена к ним присоединиться. В хрисовуле к папе Клименту VI от 22 сент. 1347 г. И. К. оправдывает свою прежнюю политику, утверждает, что якобы не искал союза с турками, но был к тому вынужден, одобряет планы крестового похода против турок и готов к нему присоединиться. Вернер (Werner. 1966. S. 120) оценивает И. К. как опытного политического тактика, озабоченного «заключением византийско-тюркского союза против генуэзцев и османов», к-рый обещал Западу участие в коалиции против турок и при этом тайно сотрудничал с Умуром, ведя двойную игру.

Наиболее острая проблема, вставшая перед И. К.,- снабжение столицы хлебом из Сев. Причерноморья. В целях безопасности гос-ва И. К. снизил ввозные пошлины на продовольствие и прекратил раздачу откупов генуэзцам, а осенью 1347 г. созвал на к-польском ипподроме народное собрание для одобрения новых налогов на строительство флота, к-рые подрывали его авторитет в народе. Начавшееся строительство флота спровоцировало нападение генуэзцев общины Галаты на верфи 15 авг. 1348 г. и вызвало «галатскую войну».

1 окт. 1348 г. И. К. вновь созвал народное собрание, чтобы получить одобрение «демоса» на продолжение строительства флота и войну с Генуей. Прямые обращения к народу свидетельствуют о том, что собственные ресурсы власти И. К. фактически исчерпал. В 1348 г. И. К. отправил посольство Георгия Спанопула и Николая Сигера в Авиньон к папскому двору для переговоров об унии Церквей, а в 1349 г. принял в К-поле 2 папских легатов, т. к. папская курия вместе с Венецией поддерживала усилия И. К. по ликвидации генуэзской монополии на торговлю в Причерноморье. «Галатская война» закончилась поражением визант. флота 5 марта 1349 г. и подтверждением всех торговых привилегий Генуи. Генуэзцы превратили Галату в неприступную крепость и фактически контролировали Золотой Рог.

После смерти патриарха Исидора в февр. 1350 г. И. К. в надежде обрести мир в Церкви предложил сан патриарха Никифору Григоре (Niceph. Greg. Hist. Vol. 2. P. 1037-1042), но тот решительно отказался пойти на компромисс и с помощью учеников продолжал активную агитацию против паламизма. Патриархом стал настоятель афонского мон-ря Ивирон ученик прп. Григория Синаита Каллист, к-рый также безуспешно пытался найти компромисс с Григорой. И. К. в «Истории» упоминает, что именно после смерти Исидора у него с супругой впервые появилось серьезное намерение передать власть Иоанну V и удалиться в мон-рь св. Мамы вместе с лучшими друзьями: Николаем Кавасилой и Димитрием Кидонисом (Cantacus. Hist. Vol. 3. P. 105-111). Но возникший конфликт между архонтами Фессалоники пробудил надежды И. К. на переход города под его власть и заставил его выступить в поход вместе с Иоанном V, сыном Матфеем и османской конницей Сулеймана (сына эмира Орхана). Фессалоника находилась под управлением назначенных Иоанном V архонтов Андрея Палеолога и Алексея Метохита Палеолога. В 1349 г. архонты отказались принять свт. Григория Паламу на митрополичью кафедру, поскольку не признавали И. К. законным императором и не принимали его ставленников. Однако вскоре, ввиду нарастающей серб. опасности, Алекcей Метохит сам обратился к И. К. за помощью. В начале похода турки внезапно были отправлены в М. Азию распоряжением Орхана, а И. К. был вынужден нанять 22 пиратских судна для усиления своей армии (Ibid. P. 114-117; Niceph. Greg. Hist. Vol. 2. P. 876). Свт. Григорий Палама вскоре занял Фессалоникийскую кафедру, хотя полного контроля над городом И. К. добиться все же не удалось.

Разгоревшийся в 1350 г. между Генуей и Венецией военный конфликт привел к блокаде Галаты венецианско-арагонским флотом весной 1351 г. Подозревая И. К. в содействии венецианцам, галатцы начали обстрел К-поля из метательных орудий. Византия была вынуждена вступить в войну на стороне Венеции; на стороне Генуи выступил эмир османов Орхан. Но 13 февр. 1352 г. венецианский флот был разгромлен, и Византия оказалась лицом к лицу с могущественной Генуей. Взять укрепления Галаты византийцы были не в состоянии и подписали мирный договор, к-рый фактически поставил подвоз продовольствия в столицу под полный контроль Генуи. Эти события, к-рые современниками непосредственно связывались с правлением И. К., значительно подорвали его авторитет в столице.

27 мая 1351 г. в К-поле открылся Собор под председательством И. К. и патриарха Каллиста I , к-рый должен был решить вопрос о православии учения свт. Григория Паламы. В результате богословие свт. Григория Паламы было признано православным и согласным с учением отцов Церкви и был обнародован соборный томос (см. разд. «Полемика с Никифором Григорой» в ст. Григорий Палама).

В 1352 г. Иоанн V был отправлен из столицы в Дидимотих. С новой силой разгорался конфликт между Палеологами и Кантакузинами. Иоанн V, побуждаемый к войне Стефаном Душаном и венецианцами, недовольными миром И. К. с Генуей, получил от Венеции деньги для войны с И. К. на условиях уступки о-ва Тенедоса. И. К. удалось погасить конфликт при посредничестве Анны Савойской; Иоанну V в удел был дан Дидимотих, а Матфею Кантакузину - Адрианополь. Между наместниками тотчас же начались военные действия. В июне 1352 г. Османы опять действовали как союзники И. К., к-рый двинул войско на помощь сыну Матфею, блокированному в Адрианополе Иоанном V. Турки разорили Пифион близ Дидимотиха. Осенью патриарх Каллист I безуспешно пытался погасить конфликт между императорами. В том же году сын Орхана Сулейман занял все крепости Фракии; Византия не имела сил для сопротивления.

В нач. 1353 г. И. К. предъявил патриарху Каллисту требование короновать его сына Матфея и не поминать более династию Палеологов за литургией, т. е. освятить авторитетом Церкви окончательный переход власти к Кантакузинам. Несмотря на уговоры, патриарх отверг требования, покинул резиденцию и удалился в мон-рь в К-поле, откуда продолжал исполнять свое служение. И. К. безуспешно пытался уговорить патриарха Каллиста вернуться, посылая к нему видных епископов, а также Филофея Коккина (К-польский патриарх в 1353-1354, 1364-1376). Для обоснования прав И. К. анонимный автор написал специальный трактат (Failler. 1973), где подчеркивал, что патриарх не имеет права выбирать императора; выбор осуществляют «армия, сенат и народ», а патриарх - «священник», совершающий коронацию. Вскоре Каллист был официально низложен и бежал сначала к латинянам в Галату, а затем к Иоанну V на о-в Тенедос, где опубликовал многочисленные обвинения против И. К. и к-польского клира. Обвинительная речь Каллиста против И. К., переданная Никифором Григорой, среди прочих упреков содержала и упоминание о денежных выплатах тур. наемникам Орхана в 1347 г. из сумм, поступивших на ремонт собора Св. Софии от московского кн. Симеона Иоанновича Гордого (Niceph. Greg. Hist. Vol. 3. P. 200).

В февр. 1354 г. Матфей Кантакузин был коронован в храме Успения Богородицы во Влахернах (К-поль) И. К. и патриархом Филофеем Коккином. Переломным для экспансии Османов в Европу стал 1354 год, когда они захватили покинутый населением в результате землетрясения г. Галлиполи, заселили его и превратили в свой опорный пункт. В 1354 г. в плен к османам попал митр. Фессалоникийский свт. Григорий Палама, к-рый должен был посредничать на переговорах между И. К. и Иоанном V. Патриарх Филофей Коккин подробно сообщает, почему у И. К. не было денег на выкуп свт. Григория (Θιλοθ έου Κοκκίνου ῾Αγιολογικὰ ἔργα / Εκδ. Δ. Μ. Τσάμης. Θεσσαλονίκη, 1985. Σ. 552). Отречение И. К. в 1354 г. помешало осуществлению этих планов; свт. Григорий Палама был выкуплен сербами в июле 1355 г.

22 нояб. 1354 г. Иоанн V с помощью генуэзского корсара Франческо Гаттилузи проник в К-поль с небольшим отрядом, что вызвало народное восстание против Кантакузинов. И. К. послал за помощью к своему сыну Матфею, туркам и Андронику Асану. Сам И. К. с отрядом наемников-каталонцев был блокирован во дворце. 24 нояб. состоялось новое соглашение между императорами о продолжении совместного правления, разделе доходов казны и назначении Матфея Кантакузина правителем Адрианополя и Родоп с неограниченной властью. 27 нояб. наемники-каталонцы сговорились покинуть И. К. Всеобщая ненависть населения, раздраженного непомерными налогами, сделала невозможным дальнейшее пребывание И. К. императором. 4 или 10 дек. 1354 г. И. К. отрекся от престола, принял постриг с именем Иоасаф и удалился в к-польский мон-рь Манганы. Иоанн V запретил И. К. отъезд в мон-рь Ватопед на Афоне, несмотря на значительные вклады в мон-ри Св. Горы, сделанные матерью И. К. и им самим. Патриарх Филофей Коккин бежал из столицы, и на Патриарший престол вернулся Каллист. Несмотря на уход И. К. от власти, Иоанн V нуждался в опыте и связях, которыми располагал его тесть, поэтому и после отречения политический вес И. К. был огромным.

После отречения

Матфей Кантакузин продолжил гражданскую войну при поддержке Орхана, но в 1356 г. попал в сербский плен и был выдан Иоанну V. Чтобы спасти жизнь сыну, И. К. посоветовал ему отречься от престола и принести клятву верности Иоанну V. В дек. 1357 г. отречением Матфея война Палеологов и Кантакузинов закончилась. Матфей был отослан в Мистру к своему младшему брату Мануилу, верному стороннику Иоанна V. Между братьями вскоре возник конфликт, улаживать который был вынужден И. К., отправившийся в Мистру в 1361 или в 1362 г.

Самое важное событие в политической жизни И. К. после отречения - диспут по вопросу об унии Церквей с папским легатом Павлом, лат. титулярным патриархом К-поля, состоявшийся в 1367 г. Темы для беседы возникли из текущей политики. В 1365 г. кор. Людовик Венгерский, ведя войну с болгарами, подвергал насильственному перекрещиванию в католичество жителей завоеванных областей. Иоанн V, совершивший дипломатический визит в Венгрию в 1366 г., заявил королю протест по этому поводу. За решением обратились к папе Урбану V , к-рый одобрил применение насилия в вопросе веры, сославшись на пример Михаила VIII Палеолога (после заключения Лионской унии в 1274 в Византии начались преследования ее противников). В 1367 г. на офиц. дискуссии во Влахернском дворце в присутствии всей имп. семьи, митрополитов Эфеса, Ираклии, Адрианополя, синклита И. К. публично осудил насилие, происходившее во времена Лионской унии. Принципиальный тезис выступления И. К.- объединение Церквей возможно только на основе согласия, т. е. при условии созыва нового Вселенского Собора. В диспуте легат Павел привел также традиц. аргумент о том, что все бедствия Византии происходят из-за Великой схизмы Церквей (см. Разделение Церквей), на что получил ответ, что бедствия были и до схизмы. Полемика возникла и по вопросу о христ. вере в мусульм. землях. И. К. заявил, что по примеру первых христиан можно сохранить истинную веру и в окружении врагов Христа, но католики это отрицали. В результате дискуссии было достигнуто соглашение о созыве Вселенского Собора в период с 1 мая 1367 до 1 июня 1369 г. Между К-полем и католич. миром начался активный обмен посольствами и письмами. В результате в 1369 г. Иоанн V подписал католич. Символ веры. Одним из вопросов, к-рые обсуждались в ходе контактов, стал паламизм. В переписке с легатом Павлом ок. 1367 г. И. К. изложил суть учения свт. Григория Паламы. Примерно в то же время он полемизировал с учеником Никифора Григоры богословом Иоанном Кипариссиотом. На Соборе 1368 г. Григорий Палама был канонизирован К-польской Церковью, а выступавший с критикой паламизма Прохор Кидонис осужден как еретик, что бросало тень на его брата Димитрия Кидониса. И. К. начал полемику с Прохором Кидонисом, в результате чего вскоре испортил отношения с Димитрием Кидонисом.

На склоне лет И. К. вновь оказался вовлечен в династическую борьбу. В 1379-1381 гг. он был взят в заложники своим внуком Андроником IV Палеологом, которого Иоанн V блокировал в Галате. Непокорный сын взял в заложники кроме деда также свою мать и двух теток. В 1381 г. умер сын И. К. Мануил, и И. К. отправился в Мистру, где фактически управлял Морейским деспотатом до своей смерти.

«История» И. К.

Один из наиболее значительных памятников визант. словесности, соединивший 3 лит. жанра: историю, мемуары и один из первых опытов светской автобиографии. Произведение создано, вероятнее всего, в 1-е десятилетие после отречения И. К. от престола (1354-1364); именно тогда в его жизни наступил относительно спокойный период, появилось время для раздумий в монастырском уединении и подведения итогов. Самая поздняя дата завершения работы - 1369 год, т. к. этим годом датируется наиболее ранняя рукопись «Истории».

Произведение отличается ясностью изложения и соразмерностью частей. В 1-й кн. излагаются события с 1320 г. и подробно описывается гражданская война двух Андроников; во 2-й - правление Андроника III; в 3-й - события гражданской войны 1341-1347 гг. до вступления И. К. в К-поль; в 4-й - самостоятельное правление И. К. (1347-1354), а также подробно излагаются события 1354-1356 гг. и нек-рые сведения о периоде с 1356 по 1362 г. Книги 1, 2 и 4 имеют приблизительно равный объем. 3-я кн. превосходит каждую из них почти вдвое, что показывает значение, к-рое автор придавал изложению собственной версии истории гражданской войны. От произведений Никифора Григоры работа И. К. отличается как простотой стиля и описания, так и хорошо продуманной композицией. Замеченный P. Лёнерцем (Loenertz. 1964) «беспорядок» в изложении событий 30-х гг. XIV в., по всей видимости, является «заслугой» анонимного редактора, к-рому И. К. передавал свои заметки для переписывания. Сторонник учения свт. Григория Паламы, И. К. тем не менее сознательно не наполняет свое произведение подробностями сложных теологических дискуссий, как это сделал Никифор Григора. Так, при описании К-польского Собора 1351 г. И. К. отсылает всех интересующихся богословскими деталями к документам Собора, что показывает хорошее чувство стиля, не позволяющее превратить историческое произведение в богословский трактат. Вместе с тем И. К. при описании событий 1351 г. подробно объясняет необходимость репрессивных мер в отношении противников свт. Григория Паламы, на которые императора вынудили обстоятельства, а также опровергает отдельные обвинения против себя и афонского монашества, уличая оппонентов в клевете.

Вдохновителем написания 1-й кн. «Истории» стал архиеп. Фессалоники св. Нил Кавасила , к-рый в одном из писем к И. К. побуждал его описать события своей жизни. В ответном послании, к-рое включено в начало 1-й кн. (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 8, 10), И. К. (под псевд. Христодул) излагает свое писательское кредо - писать беспристрастно только о том, чему был очевидцем, и, чтобы создать у читателя иллюзию правдоподобности, говорить о себе в 3-м лице. Этот прием делает самовосхваление И. К. незаметным для читателя. Так, уже имп. Андроник II из-за выдающихся достижений И. К. желает, чтобы И. К. стал его преемником (Ibid. P. 186); патриарх восхваляет его непревзойденное благочестие (Ibid. P. 318, 319); в битвах И. К. неизменно попадает в опасные ситуации и спасается только благодаря личной храбрости (Ibid. P. 207, 353; Vol. 2. P. 430, 431); он неизменно излагает свои мысли блестящей речью, и его совет всегда оказывается лучшим и решающим дело в политических и военных кризисах (Ibid. Vol. 1. P. 252, 253, 273, 274, 350, 352; хотя Никифор Григора, отмечает, что И. К. имел плохую дикцию - Niceph. Greg. Hist. Vol. 2. P. 755); свою нервную лихорадку автор переносит с беспримерным мужеством (Cantacus. Hist. Vol. 3. P. 67, 68); после неудачного покушения на него он великодушно прощает убийцу (Ibid. Vol. 2. P. 377, 379); из собственных средств он оплачивает войска молодого Андроника (Ibid. Vol. 1. P. 137); на свои деньги строит флот и всегда готов пожертвовать личное имущество для общественного блага (Ibid. Vol. 2. P. 68). Во время ночного штурма столицы в 1328 г. лестница, по к-рой взбирался на стену Иоанн Палеолог, надломилась, и только лестница И. К. выдержала, что обеспечило успех всего дела (Ibid. Vol. 1. P. 303).

Кроме того, «История Ромеев» Никифора Григоры послужила своеобразным вызовом И. К., побуждая изложить альтернативный взгляд на совр. события. В начале 1-й кн., не называя имен, И. К. рассуждает о тех историках, кто не любят правду и не обладают достаточной осведомленностью (Ibid. P. 12). Излюбленное средство И. К. для создания мнимой «объективности» изложения - апелляция к «здравому смыслу» читателя (Hunger. Literatur). Естественно, что все, кто разделяли взгляды И. К., относятся им к «здравомыслящим» или к «весьма здравомыслящим». Разумеется, И. К. манипулирует не только словом, но и молчанием о неудобных фактах. Нигде он не обмолвился о недостойном поведении Андроника III, не упомянул о печальной судьбе Андроника II, о заговоре Сиргиана, подробности которого были ему, несомненно, известны, ни слова нет у него о взятии Никеи и Никомидии турками, а также о мн. др. фактах, к-рые заставили бы читателя усомниться в искренности автора.

Кроме личных воспоминаний «История» И. К. содержит цитирование не дошедших до нас ценнейших документов и писем, среди к-рых, напр., письмо жителей Дидимотиха к Алексею Апокавку от 1342 г., хрисовул о назначении Иоанна Ангела правителем Фессалии (1342), письмо султана Насреддина Хасана к И. К. Естественно, что благодаря своему высокому положению И. К. был участником мн. политических переговоров и приватных бесед на самом высоком уровне, содержание которых он сохранил в своем произведении. Способ использования античного наследия в «Истории» И. К. (несмотря на скепсис Никифора Григоры, Фукидида он знал великолепно) мало изучен. По мнению Х. Хунгера (Hunger. 1976; Idem. Literatur), И. К. намеренно использовал стилизацию своего изложения «под Фукидида» в подходящих для этого случаях (описание чумы, начало гражданской войны между «демосом» и «аристократами», распространение революций путем изменения сознания народа через манипулирование словами и т. п.). Эти аллюзии на Фукидида были легко узнаваемы каждым образованным византийцем, хотя И. К. существенно адаптировал текст античного классика для изображения событий своего времени.

И. К. вынужден защищаться от 2 тяжких обвинений, выдвинутых против него современниками: от обвинения в узурпации власти из-за своего непомерного честолюбия (похожее произведение в XIII в. написал и имп. Михаил VIII Палеолог), а также от упреков в использовании тур. военной помощи, разорившей страну. Отрицая обвинение в честолюбии, И. К. превозносит свои высокие нравственные качества: умеренность и сдержанность, проявившиеся в его многократном отказе от предлагаемого ему имп. венца (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 365, 368, 557; Vol. 2. P. 78, 610; Vol. 3. P. 308). Свое имущество и самую жизнь И. К. посвятил служению «общему делу» - восстановлению величия Византии, и его поражение на этом поприще воспринимается им как высокая трагедия. А. П. Каждан (Kazhdan. 1980) замечает, что И. К. первым вводит в визант. лит-ру «поэтику героического поражения», изображая себя «трагическим героем» исторического процесса. Подчеркивая свое миролюбие и незлобивость, И. К. указывает, что именно противники вынудили его к вооруженной борьбе (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 160, 221; Vol. 3. P. 35, 261). Главные мотивы поступков оппонентов И. К.- «зависть» и «клевета». Именно «зависть» - главная причина войны между Палеологами и Кантакузинами (Ibid. Vol. 2. P. 12, 386). Подробно сообщая о манипулировании мнением синода и подтасовках при избрании на Патриарший престол своего ставленника Иоанна Калеки (Ibid. Vol. 1. P. 431), о разработке коварного плана убийства родственника Сиргиана (Ibid. P. 452), И. К. выдает эти безнравственные факты за проявление дипломатического искусства. В. Паризо (Parisot. 1845) полагает, что тот как бы не совсем понимал суть своих поступков; Хунгер же (Hunger. Literatur) считает, что речь идет об эллинской политической культуре, о любви к «агону» и предвыборным манипуляциям.

Проникнутый визант. имп. идеологией, И. К. подчеркивает преимущество имп. власти перед др. формами правления (Cantacus. Hist. Vol. 1. P. 195); много места уделяет описанию тонкостей придворного церемониала. Его изображение коронации Андроника III в 1325 г. совпадает во мн. частях с описанием коронационных ритуалов в трактате Псевдо-Кодина (Ps.-Codin. De offic.); предполагается, что оба автора использовали некий несохранившийся документ имп. канцелярии. Дословно воспроизведены приветствия иностранных послов императору. В деталях передана церемония офиц. встречи между двумя императорами (Андроником II и его внуком), подробно описана церемония поминок по Андронику III, которые И. К. устроил за свой счет.

Произведение И. К. содержит большое количество примечательных фактов и сцен, к-рые введены для развлечения читателя и в назидание. В описании эпидемии чумы в Византии (Cantacus. Hist. Vol. 2. P. 49-52) автор подражает Фукидиду, но в отличие от античного автора дает моральную оценку бедствию, к-рое есть «вразумление», посылаемое Богом человеку (Hunger. 1976; Miller. 1976). И. К. подробно описывает уничтожение некоего укрепления пожаром, чудесное исцеление Андроника III, жестокости зилотов в Фессалонике, обрушение купола собора Св. Софии в К-поле в 1346 г., огромную осадную машину под Филиппополем, мучительные страдания в тюрьме своей матери, политические интриги и коррупцию визант. двора. Правда, И. К. не дает лит. портретов современников, ограничиваясь сообщением их отдельных характерных черт, по к-рым читатель должен вообразить личность (Hunger. Literatur). Хунгер замечает, что И. К. скорее всего не верил в сны и предчувствия (описанный им сон Матфея Кантакузина остается без всяких последствий для хода дальнейших событий). Как истинный византиец И. К. верил в Божественное Провидение, к-рое ведет не только народы, но и отдельные личности, помогает им на поле битвы и в политике, спасает от опасностей любимцев, к к-рым он причисляет и себя.

Несмотря на субъективность, историческое произведение И. К. предоставляет вполне достоверную информацию об исторической ситуации того времени, о внешней и внутренней политике визант. правительства в эпоху гражданских войн.

Лит.: PLP, N 10973; Parisot V. Cantacuzène: homme d"état et historien où examen critique comparatif des mémoire de l"empereur Jean Cantacuzène. P., 1845; Krumbacher. Geschichte. S. 298-300; Dr ä seke J. Kantakuzenos" Urteil über Gregoras // BZ. 1901. Bd. 10. S. 106-127; D ölger F. Johannes VI Kantakuzenos als dynastischer Legitimist // SK. 1938. Т. 10. P. 19-30; Guilland R. Le grand domesticat à Byzance // EO. 1938. Vol. 37. P. 53-64; Politis L. Jean-Joasaph Cantacuzène fut-il copiste? // RÉB. 1956. T. 14. P. 195-199; Meyendorff J. Introduction à l"étude de Grégoire Palamas. P., 1959; Ostrogorsky. Geschichte. 1963. S. 412-445; Loenertz R.-J. Ordre et désordre dans les Mémoires de Jean Cantacuzène // RÉB. 1964. T. 22. P. 222-237; Werner E. Johannes Kantakuzenos, Umur Paša und Orhan // BSl. 1965. T. 26. N 2. P. 255-276; idem. Die Geburt einer Grossmacht: Die Osmanen (1300-1481). B., 1966. S. 120-138; Литаврин Г. Г. Междоусобная борьба в Византии и соседи империи (1320-1341) // История Византии. М., 1967. Т. 3. С. 123-134; oн же. Византия в период гражданской войны и движения зилотов (1341-1355) // Там же. С. 135-160; Nicol D. M. The Abdication of John VI Cantacuzene // ByzF. 1967. Bd. 2. S. 269-283; idem. The Byzantine Family of Kantakouzenos (Cantacuzeni), ca. 1100-1460. Wash., 1968; idem. A Paraphrase of the Nicomachean Ethics attributed to the Emperor John VI Cantacuzene // BSl. 1968. T. 29. P. 1-16; idem. The Doctor-Philosopher John Comnen of Bucharest and his Biography of the Emperor John Kantakuzenos // RESEE. 1971. Vol. 9. P. 511-526; Schmalzbauer G. Prosopographie zum Geschichtswerk des Johannes Kantakuzenos: Diss. W., 1967; Frances E. Quelques aspects de la politique de Jean Cantacuzène // RSBN. N. S. 1968. T. 5. P. 167-176; Lutrell A. John Cantacuzenus and the Catalans, 1352-1354 // Martinez Ferraro, archivero. Barcelona, 1968. P. 265-277; Прохоров Г. М. Публицистика Иоанна Кантакузина 1367-1371 гг. // ВВ. 1969. Т. 29. С. 318-341; он же. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы: Повесть о Митяе. СПб., 2000. C. 37-38; oн же. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV в. // Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы: Статьи. СПб., 2000. C. 17-22; Weiss G. Johannes Kantakuzenos - Aristokrat, Staatsmann, Kaiser und Mönch in der Gesellschaftsentwicklung von Byzanz im 14. Jh. Wiesbaden, 1969; Matschke K.-P. Fortschritt und Reaktion in Byzanz im 14. Jh.: Konstantinopel in der Bürgerkriegsperiode von 1341 bis 1354. B., 1971; idem. Johannes Kantakuzenos, Alexios Apokaukos und die byzantinische Flotte in der Bürgerkriegsperiode, 1341-1355 // Actes du XIVe congrès intern. des études byzantines. Bucur., 1974. Vol. 2. P. 193-205; Voordeckers E. La «Vie de Jean Cantacuzène» par Jean-Hierothée Comnène // JÖB. 1971. Bd. 20. S. 163-169; idem. Un empereur Palamite à Mistra en 1370 // RESEE. 1971. Vol. 9. P. 607-615; Kyrris C. John VI. Cantacuzenus, the Genoese, the Venetians and the Catalans // Βυζαντινά. 1972. Τ. 4. Σ. 331-356; Failler A. La deposition du patriarche Calliste I (1353): Edition d"une Apologie avec traduction et commentaire // RÉB. 1973. T. 31. P. 5-163; Teoteoi T. La conception de Jean VI Cantacuzène sur l"état byzantin vue principalement à la lumière de son Histoire // RESEE. 1975. Vol. 13. P. 166-185; Fatouros G. Textkritische Beobachtungen zu Johannes Kantakuzenos // BSl. 1976. T. 37. P. 191-193; Hunger H. Thukydides bei Johannes Kantakuzenos: Beobachtungen zur Mimesis // JÖB. 1976. Bd. 25. S. 181-193; idem. Literatur. Bd. 1. S. 465-476; Bd. 2. S. 497; Miller T. S. The Plague in John VI Cantacuzenus and Thucydides // GRBS. 1976. Vol. 17. P. 385-395; Vries-Van der Velden E. A propos d"une lettre inexistante de Jean VI Cantacuzène // Byz. 1976. T. 46. P. 330-353; idem. L"élite byzantine devant l"avance turque а l"époque de la guerre civile de 1341а 1354. Amst., 1989. P. 117-147, 162-167, 293; Поляковская М. А. Димитрий Кидонис и Иоанн Кантакузин // ВВ. 1980. Т. 41. С. 173-182; Kazhdan A. P. L"Histoire de Cantacuzène en tant qu"œuvre littéraire // Byz. 1980. T. 50. P. 279-335; Gill J. John VII Cantacuzenus and the Turks // Βυζαντινά. 1985. Τ. 13/1. Σ. 56-76; Beyer H.-V. Der Streit um Wesen und Energie und ein spätbyzantinische Liedermacher // JÖB. 1986. S. 255-282; Tinnefeld F. H. Idealizing Self-Centered Power Politics in the Memoirs of Emperor John VI Kantakouzenos // ΤΟ ΕΛΛΗΝΙΚΟΝ: Studies in Honor of Sp. Vryonis. New Rochelle (N. Y.), 1993. Vol. 1. P. 397-415.

С. Я. Гаген

Богословские сочинения

Исследование богословского наследия И. К. заметно отстает от изучения его как исторической и политической фигуры и представляет собой одну из актуальных задач поздневизант. патрологии. Основной корпус богословских текстов И. К. написан с целью защиты и популяризации учения свт. Григория Паламы. Кроме того, заслуживает особой оценки самостоятельная разработка И. К. антиислам. полемики, а также определенная ревизия паламитского учения в переписке с легатом.

Богословские сочинения И. К. могут быть отнесены к жанру догматико-полемических . Важнейшими из них являются 2 серии антиислам. трактатов, 2 «Опровержения (Антир-ритики) Прохора Кидониса» и «Диалог с евреем Ксеном» в 9 Словах.

I. Антиислам. трактаты И. К. подразделяются на 2 серии по 4 трактата в каждой. 1-я серия называется «Четыре апологии в защиту христианской религии против секты магометан» (PG. 154. Col. 371-584), 2-я - «Четыре речи против Магомета» (Ibid. Col. 584-692). Обе серии связаны единым замыслом.

В 1-й серии трактатов И. К. постарался дать ответ на основные вопросы, к-рые возникают у мусульман при знакомстве с христ. догматами: как можно поклоняться трем Божественным Лицам - Отцу, Матери и Сыну? (Ibid. Col. 376); как Бог может иметь Сына без жены? (ср.: Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 75. 214-216); если Бог имеет Сына, то между Ними должно появиться разделение (σχίσμα); как и каким образом Богу возможно стать человеком?; «почему Христос не спас человека одним словом, если Он - Бог?»; почему Христос пострадал, будучи Богом, «ведь Бог не подвержен страданию» (PG. 154. Col. 376-377).

Во 2-й серии предметом изложения являются преимущественно личность Мухаммада и установленный им нравственный закон. Резкий критический тон 2-й серии трактатов, которая была написана позже 1-й, заметно отличается от сдержанного и умеренного тона 1-й серии. Время написания обеих серий (между 1360 и 1370/73) определяется благодаря ясному указанию автора («Со времени же Распятия Господня прошло 1360 лет» - Ibid. Col. 389) и датировке древнейших рукописей трактатов: Vat. gr. 686 (1373) и Paris. gr. 1242 (1370/75), а также Tigurinus C 27 (1374) (Todt. 2001. P. 101).

По словам К. П. Тодта, целью И. К. было написание «справочного руководства для епископов, священников и монахов», а также для всех верных, живших на завоеванных турками территориях и подвергавшихся в той или иной степени насильственной исламизации (Ibidem).

II. «Диалог с евреем Ксеном» в 9 Словах (Σωτηρόπουλος. 1983), создан приблизительно между 1361 и 1373 гг. (время написания древнейшей ркп. Vat. gr. 686; см.: Прохоров. 1997. С. 37; Todt. 1991. S. 123), т. е. в те же годы, что и 2 серии антиислам. Слов. Диалог представляет собой выдержанное в традиц. духе пособие по типологическому истолкованию ВЗ (Todt. 1991. S. 126) и одновременно по православно-иудейской полемике (Прохоров. 1997. C. 33-35). Э. Воордеккерс, исследовавший текст «Диалога», считает возможным обращение Ксена в христианство (см.: Todt. 1991. S. 132). В рукописи Ath. Vatop. 346 (XIV-XV вв.) текст диалога помещается вслед за антиислам. трактатами И. К. (Прохоров. 1997. С. 38-39).

В 1-м Слове, констатировав, что мир поддерживается Божественной любовью и промышлением (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 71. 69-89), И. К. выдвигает в качестве критериев истинности дальнейшего рассуждения верность словам пророков и веру в чудеса Христа (Ibid. Σ. 76. 227 - 77. 254).

Со 2-го Слова начинается изложение основных аргументов: подобно Адаму в грехопадении, иудеи «не удержались в истинной вере» (Ibid. Σ. 79. 31-38). Бог учредил (διέθετο) закон с целью спасения иудеев (Ibid. Σ. 81. 91-97). Однако закон преходящ, ибо пророки отчетливо предсказывают НЗ (Ис 2. 3; Иер 31. 31-34; Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 84. 208 - 86. 244). Евангелие и закон родственны друг другу; между ними можно увидеть «полную гармонию (ἐμμέλειαν) и согласие… Закон можно назвать незавершенным Евангелием, а Евангелие - завершенным и законченным Законом» (Ibid. Σ. 86. 251-259). По сравнению с Евангелием закон предстает как прообраз и лишь частичное явление Истины: «Ибо Закон содержал в себе как бы тень (Евр 10. 1) и неясные образы (τύπους) того, что впоследствии явили Христос и Евангелие» (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 86. 268-269).

3-е Слово открывается темой Церкви как Нового Израиля, поскольку старый Израиль утратил веру (Ibid. Σ. 109. 24-43; ср.: Iust. Martyr. Dial. 11). Традиционно для антииудейской полемики акцент делается на тринитарном истолковании Быт 1. 26 (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 118. 317 - 119. 333). Таинство Воплощения «предшествующего всем векам Божественного замысла... стало раскрываться в прообразах начиная с создания Адама» отцам и пророкам (Ibid. Σ. 124-125).

Слова 4 и 5 посвящены доказательству Божества Христа. Силой Христовой апостолы побеждали мир, всюду распространяя учение Христа (Ibid. Σ. 128. 44 - 130. 108); у кого еще из умерших, кроме Христа, тело не знало истления, что предсказал псалмопевец (Пс 15. 10) (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 134. 205-213). В вопросе о явлении Христа Аврааму И. К. продолжает устойчивую с первых веков христианства традицию, согласно к-рой один из 3 явившихся Аврааму ангелов - Сын Божий (эта традиция представлена св. Иустином Философом (Iust. Martyr. Dial. 56), свт. Кириллом Иерусалимским, а на лат. Западе - Новацианом («2-й тип истолкования», по Л. Тунбергу; см.: Thunberg. 1966. P. 563-565)).

5-е Слово представляет собой экзегетический трактат, посвященный изъяснению Пс 71 (см.: Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 149-156). Как отмечает Х. Сотиропулос, в христологическом истолковании этого псалма И. К. следует Феодориту , еп. Кирскому (Theodoret. Interpr. in Ps. 71 // PG. 80. Col. 1429 sqq.). Так, Пс 71. 5 указывает на собезначальность Бога Отца и Бога Сына; Пс 71. 6 - на Воплощение; Пс 71. 12 - на искупление Христом человеческого рода (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 150. 73-75; 151. 83-90; 153. 163-166).

Начиная с 6-го Слова И. К. приступает к детальному разбору ветхозаветных провозвестий и предзнаменований новозаветных событий, а также ветхозаветных указаний на Св. Троицу. Так, Ис 11. 1 указывает на Рождество Господа Иисуса Христа («цвета») от Богородицы («отрасли») (Ibid. Σ. 161. 136-139; ср.: Ioan. Damasc. In Nativ. B. V. M.). Оставшуюся часть Слова занимает пространное толкование Ис 7. 14 ввиду важности этого стиха для понимания домостроительства Христа в целом (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 167. 306 -173. 458).

В 7-м Слове И. К. толкует ряд стихов из Псалтири и пророческих книг, указывающих на таинство воплощения Сына Божия, среди них: Пс 84. 11; Авв 3. 3; Ис 28. 16. Также И. К. затрагивает тему прообразов Креста Господня: благословение Иаковом Ефрема и Манассии (Быт 48. 14; Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 200. 703-707), простирание рук Моисеем в битве с Амаликом (Исх 17. 11-16; Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 201. 728-730), праздник кущей (Втор 16. 16; 31. 10; Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 201. 736-740).

8-е Слово продолжает истолкование христологических мест ВЗ (Ibid. Σ. 215-246). Ряд стихов из Псалтири и пророческих книг предсказывает крестный путь Спасителя на Голгофу и Распятие: напр., Ис 53. 7-8 (Ibid. Σ. 221. 346 - 228. 518). Особо выделяется трактовка образа благочестивого разбойника (Лк 23. 40-42; см.: Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 229. 549 - 233. 642). Покаяние его более велико, чем покаяние мытаря или блудницы: ведь мытарь имел глубокую веру в Бога, женщина видела чудеса Христа, а причина покаяния разбойника - «исправление (τὸ κατόρθωμα) его души в чистом виде» (Ibid. Σ. 230. 559-561) и вера в то, что Царство Христа - не от мира сего (Ibid. Σ. 231. 582-586). Эта вера даже больше той, что была у апостолов до Пятидесятницы, за исключением веры ап. Иоанна Богослова (Ibid. Σ. 231. 601-610).

И. К. собрал ряд мест ВЗ, прикровенно указывающих на воскресение Христа: Ис 42. 6; 45. 2-3; Пс 9. 7; 15. 10; 43. 24, 27; 81. 8 и др. (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 236. 736 - 237. 755). Он приводит и рациональные доводы в пользу истинности Воскресения (Ibid. Σ. 239. 815 - 243. 915). Так, если бы Христос не воскрес, зачем бы апостолы стали претерпевать за Него многие страдания? (Ibid. Σ. 242. 882-884). Наконец, о вознесении Христа говорит ряд псалмов: Пс 23. 7-10; 46. 6; 107. 4-6 (см.: Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 244. 940 - 245. 977).

10-е Слово открывается указаниями на ветхозаветные пророчества об апостолах: Пс 18. 4-5 и др. (Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 247. 5 - 249. 71), а также о гонениях и преследованиях христиан со стороны иудеев. Иудеи оставлены Богом «за дерзость по отношению к Христу» (Ibid. Σ. 251. 105-106), и гнев Божий на них продлится «до пришествия антихриста» (Ibid. Σ. 252. 140-141; 254. 189-190).

III. «Томос, изданный патриархом Иоанном и собором против превратного мнения Варлаама, составленный монахом Христодулом» (публ. фрагмента: PG. 154. Col. 694-710). Полный заголовок: «Слова опровержительные (антирритики), составленные монахом Христодулом...» (Ibid. Col. 700-701). Это важнейший трактат И. К. в защиту богословия свт. Григория Паламы (Todt. 1991. S. 117). В действительности представляет собой фрагменты сочинения И. К. «Против Иоанна Кипариссиота» (см.: ИАБ. С. 364), посвященного опровержению главного труда этого мыслителя-антипаламита - «Паламитские преступления» (книги I 1 и I 4 опубл.: PG. 152. Col. 663-738; 2-я кн. посвящена опровержению соборного томоса 1351 г.- Todt. 1991. S. 115; там же см. о содержании остальных книг). Согласно В. Дендакису, время создания трактата Иоанна Кипариссиота - 1359 - после 1363 г.; соответственно Тодт предлагает датировать сочинение И. К. временем «вскоре после 1365 г.» (Ibid. S. 115-116). Опубликованный фрагмент включает историческое предисловие (PG. 154. Col. 694-699), подписи архиереев (Ibid. Col. 699-700) и зачала глав (Ibid. Col. 700-710). При работе над «Антирритиками» И. К. опирался на труды свт. Никифора, патриарха К-польского, посвященные опровержению иконоборцев и сохранившиеся в рукописи Paris. gr. 910 (Todt. 1991. S. 116).

Историческое введение «Томоса...» раскрывает роль Варлаама Калабрийского в начале исихастских споров. Варлаам - поклонник «внешней», эллинской мудрости, к-рая увела его от Православия (PG. 154. Col. 695). Его познания об исихазме далеки от совершенства, поскольку он спросил об исихии неопытного монаха-новичка (Ibid. Col. 696), после чего Варлаам стал подвергать исихастов насмешкам, называя их мессалианами (Ibid. Col. 697). Одним из опровергавшихся И. К. мнений антипаламитов было обвинение свт. Григория Паламы в идолопоклонстве, «мысленном иконоборчестве» и мессалианстве (Ibid. Col. 705), что согласуется с известным фактом составления Варлаамом трактата «Против мессалиан» (т. е. исихастов), сожженного по решению июньского Собора 1341 г. Исследователи признают важность исторического раздела «Антирритиков» (см.: Todt. 1991. S. 116).

IV. Два «Опровержения» Прохора Кидониса (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 3-172), написаны в 1367-1369/70 гг. (PLP, N 10973; Прохоров. 1997. С. 22), сохранились в 11 рукописях, включая иллюстрированный манускрипт Paris. gr. 1242 (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. XLV-LXXI; Прохоров. 1997. С. 18-22; об этой ркп. см.: Guran. 20017 P. 73-121). После «Антирритиков» это наиболее обширный труд И. К., направленный на защиту богословия свт. Григория Паламы (Todt. 1991. S. 117). 1-е «Опровержение» написано после изгнания Прохора из Великой Лавры св. Афанасия на Афоне летом 1367 г. (Ibid. 1991. S. 118) и, по мнению издателей, «несомненно» было закончено до К-польского Собора в апр. 1368 г., к-рым был анафематствован Прохор Кидонис и канонизирован свт. Григорий Палама (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. XV-XVI; см. критическое издание томоса Собора: Rigo. 2004. P. 99-134). В «Антирритиках» И. К. опровергает трактаты Прохора Кидониса «О сущности и действии» (книги 1-2 с ошибочной атрибуцией Акиндину изд.: PG. 151. Col. 1192-1241; изд. кн. 6: Candal. 1954) и «Опровержение соборного томоса 1351 г.» (не изд.). 2-й трактат содержит выдержки из несохранившихся трактатов Прохора (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. XXIX-XXXII; Todt. 1991. S. 118-119).

Оба трактата написаны ок. 1367 г. (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. XV). И. К. ставит своей целью обращение Прохора в паламизм (Todt. 1991. S. 118), на что указывает достаточно спокойный тон трактатов. Они создавались в расчете на широкие слои церковной общественности; текст был послан, по свидетельству Димитрия Кидониса, на Кипр, Крит, в Палестину, Египет, Трапезунд и др. (Mercati. 1931. P. 339-340). «Опровержения» активно переписывались сразу же после написания и посылались в различные уголки империи после К-польского Собора 1368 г. По меньшей мере 5 рукописей «Опровержений» были переписаны Мануилом Цикандилисом в 1369-1370 гг. (Mondrain. 2004. P. 253-254).

В 1-м «Опровержении» (см.: Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 3-105; рус. пер. предисловия см.: Прохоров. 1997. С. 292-295; 1-е изд. предисловия по ркп. ГИМ. Син. № 233 см.: Он же. 1969. С. 334-335) И. К. затрагивает помимо темы нетварности Фаворского света вопросы гносеологии, соотношения разума и веры, христологии и ангелологии. В предисловии И. К. касается истории исихастских споров и перечисляет главных антипаламитов (в хронологическом порядке): Варлаама Калабрийского, Григория Акиндина, Никифора Григору и неких людей, которые также высказали «кощунственные слова о Свете Божием», т. е. утверждение о его тварности (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 5. 20; намек на Прохора Кидониса). Защитниками Православия И. К. называет свт. Григория Паламу и патриархов К-польских святителей Каллиста I и Филофея Коккина (Ibid. P. 3. 11-12; 4. 14 - 5. 16; 5. 23-24, 35-28).

2-е «Опровержение» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 109-172) посвящено опровержению 14 тезисов Прохора Кидониса о тождественности сущности и энергии в Боге; составлено сразу после Собора 1368 г. Однако эти тезисы в опубликованных работах Прохора не встречаются и, возможно, восходят к уничтоженному в свете постановлений Собора черновику или рукописи (Ibid. P. XVII). Основная тема трактата - различие между Божественной сущностью и Божественной энергией (Ibid. P. 168. 6-7; ср.: Ibid. P. 193. 2-5, 194. 2 - 195. 9). Бог познается по энергии, которая, исходя из (ἐξ) сущности (Ibid. P. 177. 42-43, 201. 54-55), делится, согласно апостолу (1 Кор 12), так, что каждому из членов Церкви уделяется свой дар (χάρισμα) (Ibid. P. 133. 35-40; ср.: Ibid. P. 135. 50 - 136. 55) и «энергия Всесвятого Духа» (Ibid. P. 134. 69).

Сущность отличается от энергии тем, что первая не допускает причастия себе, а вторая допускает (ἀμέθεκτον, μεθεκτόν); сущность «полностью непостижима», а энергия частично постижима (ἐκ μέρους ληπτόν) (Ibid. P. 142. 21-23). Ряд параллелей имеется в «Богословском правиле» архиеп. св. Нила Кавасилы (1351 или чуть позже; см.: Kislas. 1998. P. 66, 75): «...сущность Божия не допускает причастия (ἀμέθεκτον), тогда как энергия Божия допускает причастие себе (μεθεκτόν)» (ap. Candal. Argiro. 1957. P. 248. 11; ср.: P. 250. 7); «...различные виды единства преобладают над различиями и предшествуют им» (Ibid. P. 256. 15). Если принять во внимание, что св. Нил Кавасила явился одним из авторов соборного томоса 1351 г. (Kislas. 1998. P. 25, 48-49), можно полнее представить влияние св. Нила на И. К. Так, учение И. К. о различии между природными и ипостасными свойствами Св. Троицы (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 142. 26-30), помимо того что следует основной линии развития правосл. триадологии, начиная с Александрийского Cобора 362 г., скорее всего ориентируется на «Антилатинские слова» свт. Григория Паламы (ΓΠΣ. Τ. 1. Σ. 44) и «Богословское правило» св. Нила (Candal. Argiro. 1957. P. 252. 17-22).

Важнейшая идея, к-рую И. К., по всей видимости, заимствует у архиеп. Нила Кавасилы, состоит в том, что единство в Боге «усматривается в самой реальности (πράϒματι θεωρούμενον)», а «боголепное различение (διάκρισις) и различие (διαφορά)... мысленно (κατ᾿ ἐπίνοιαν)» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 142. 39-43; ср.: Ibid. P. 188. 15 (ἐπίνοιᾳ); 196. 17-21, 232. 58). Ср., однако, мысль о том, что и различение между сущностью и энергией реально существует в Боге (Ibid. P. 232. 60-62). Ср. у св. Нила: «...сущность и энергия нетождественны друг другу; но различение (διάκρισις) между ними мысленное (ἐπινοίᾳ), а единство - реальное (πραγματική) и нераздельное» (ap. Candal. Argiro. 1957. P. 254. 28 - 256. 1; ср.: Ibid. P. 256. 13-14).

Воля Божия также является Его энергией, иначе творения были бы единосущны и совечны Творцу (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 142. 43-45; 143. 55-62). Волящим началом в Боге выступает Его сущность, воление - энергия Божия, а творения суть произведения (ἀποτελέσματα) энергии (Ibid. P. 143. 61-63; ср.: Greg. Pal. Triad. III 3. 7 // ΓΠΣ. Τ. 1. Σ. 685. 21-22).

В завершение «Опровержения» И. К., призывая оппонента к филологической и догматической точности (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 171. 50-55), перечисляет богословские авторитеты, особо выделяя послания свт. Василия Великого и «Диспут с Пирром» прп. Максима Исповедника (Ibid. P. 172. 85-89; 143. 2 - 145. 59). Примечательно, что этот же трактат давал читать для вразумления Прохору Кидонису и патриарх К-польский Филофей Коккин (Rigo. 2004. P. 114. 425-426).

V. «Диспут с латинским патриархом [Константинополя] Павлом»в 7 письмах (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 175-239; рус. пер. предисловия см.: Прохоров. 1997. С. 296). Павел Калабрийский, с 1366 г. титулярный католич. патриарх К-польский и представитель папы Урбана V (о Павле см.: Meyendorff. 1960. P. 152-153; Он же. 1997. C. 154-157), в 1367 г. принимал участие в переговорах с И. К. по вопросу о созыве Вселенского Собора; результаты переговоров отразились в написанной И. К. «Беседе с легатом Павлом». Возвратившись в К-поль в сент. 1368 г. после посольства в Италию (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. XIX-XX), Павел осведомился у И. К., верно ли то, что говорят антипаламиты о православных, или нет. В ответ И. К., как он пишет в предисловии, пригласил Павла во дворец, где в ходе долгих бесед раскрыл ему глаза на ошибочность догматических воззрений антипаламитов, а также на применявшиеся ими приемы борьбы с противниками (напр., порчу святоотеческих текстов) (Ibid. P. 175. 7-20). Это произошло уже после написания 2 «Опровержений» (Ibid. P. ХХI). Первое письмо И. К. было послано Павлу с доверенным нотарием, после чего антипаламиты распустили слух, будто И. К. вовсе не паламит, но лишь притворяется паламитом, дабы привлечь Павла на свою сторону. И. К. опровергает эти обвинения во 2-м письме. Тем временем Павел пишет письмо И. К., задавая 2 главных вопроса: тождественно ли в Боге обладающее и обладаемое? все ли различающееся в реальности (τὸ πράγματι) различается и в мышлении (ἐπινοίᾳ)? (Ibid. P. 190). На это письмо и на очередные слухи И. К. отвечает в 3-м письме. 4-е и 5-е письма представляют собой развернутые трактаты о природе Фаворского света и о его созерцании преображенными очами. Вероятно, Павел, так и не получив 4-го письма (оно по разным причинам могло быть не отправлено), написал 2-е письмо, на к-рое И. К. ответил 5-м письмом. Т. о., письма 4 и 5 перекликаются друг с другом, о чем говорят повторяющиеся длинные цитаты в обоих письмах, напр. из гомилии «На Преображение Господне» прп. Иоанна Дамаскина (см.: Ibid. P. 206. 2 - 208. 106, 220. 2 - 221. 44; Ibid. P. XXI-XXII).

VI. «Беседа с легатом Павлом» (Meyendorff. 1960; рус. пер.: Прохоров. 1997. С. 44-58).Переговоры И. К. с легатом Павлом об унии состоялись во Влахернском дворце при участии Иоанна V, его детей, высших сановников и духовенства. И. К. настаивал на том, что вопрос об унии может быть канонически решен только путем созыва Вселенского Собора, «на который собрались бы в Константинополь архиереи, находящиеся под властью вселенского патриарха» (Meyendorff. 1960. P. 173. 127-129), как греческие, так и из др. правосл. стран: митрополит России «с несколькими его епископами», митрополиты Трапезунда, Алании, Зихии (область в Сев. Причерноморье, в районе Абхазии), патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима, католикос Иверии, патриарх Тырнова (Болгария) и архиепископ Сербии, а также представители папы, по древнему порядку и обыкновению. В противном случае начнется еще худший раскол между Церквами, ведь уже сейчас, отмечал он, латиняне перекрещивают тех, кто обращаются из Православия; но 2-го крещения нет, поэтому таковые люди утрачивают Церковь и Бога. Вместе с тем нет ничего хуже раскола, поскольку «тот, кто хочет расколоть Церковь, раскалывает само Тело Господне и сам есть распявший Господа и пронзивший Его бок копием» (Ibid. P. 171. 70-72). В этом отношении И. К. продолжает основную линию святоотеческой экклезиологии, начиная с мужей апостольских, апологетов, сщмч. Иринея Лионского и сщмч. Киприана Карфагенского, на рубеже XIII и XIV вв. представленную, в частности, 2 Словами против арсенитов свт. Феолипта Филадельфийского.

И. К. стремится не допустить повторения того, что произошло при тирании Михаила VIII Палеолога (Ibid. P. 173. 161 - 174. 171). В ответ Павел сравнивает И. К. с вертелом, на к-ром все висят, подобно кускам мяса (Ibid. P. 174. 172-175). И. К. указывает, что правосл. Церковь не зависит от светских владык и в последние годы трижды собирались поместные Cоборы (т. е. паламитские Cоборы 1341, 1347 и 1351) (Ibid. P. 174. 189-195). И. К. иронично заявляет о готовности ради воссоединения Церквей пешком отправиться к папе и поцеловать не только его «ногу», но и «землю, по которой тот ходит» (Ibid. P. 176. 258-260). В ответ на обещание военной помощи и даров (легат говорит о том, что папа подарит императору свое кольцо) в случае исполнения «справедливой и благой» воли папы И. К. выражает сомнение в пользе такого шага (Ibid. P. 176. 267-270): если папа будет придерживаться истинных догматов, «мы сами по себе примем их без какой бы то ни было помощи и даров» (Ibid. P. 176. 271-274). И. К. выражает надежду, что предстоящий Собор будет подобен древним Вселенским Соборам (Ibid. P. 177. 311-313).

В результате переговоров стороны договорились, что Собор состоится в К-поле между нач. июня 1367 и кон. мая 1369 г. (Ibid. P. 177). Патриарх Филофей тут же разослал приглашения на этот Собор (Прохоров. 1997. С. 15-16), которому не суждено было состояться ввиду отрицательного отношения папы Урбана V к идее Собора (Meyendorff. 1960. P. 160-161).

VII. Письмо еп. Иоанну на Кипр (Darrouz ès. 1959),написано в 1371 г. (Прохоров. 1997. С. 316), содержит краткую историческую справку о развитии антипаламитской ереси и борьбы с нею правосл. Церкви, а также перечисление 19 тезисов, в к-рых антипаламиты обвиняют исихастов (Darrouz è s. 1959. P. 15-21). Ряд тезисов этого письма (тезисы 1, 4, 5, 8, 9, 18) изданы и переведены на лат. язык М. Жюжи (Jugie. 1933. T. 2. P. 115-116; рус. пер.: Прохоров. 1997. С. 297-306; 1-я публикация: Он же. 1969. С. 337-341). Адресат - «епископ Карпасии, проэдр Констанции и Амохоста (т. е. Фамагусты.- Авт. )» (Darrouz è s. 1959. P. 15; Прохоров. 1997. C. 297). Рассказ о деятельности Варлаама и его осуждении на июньском Cоборе 1341 г. по сравнению с «Томосом…» более краток. Подчеркивается центральная роль Акиндина в догматической борьбе еретиков против правосл. Церкви в 1341-1347 гг. Из поздних антипаламитов упоминаются еп. Арсений Тирский (о нем см.: Polemis. 1993) и мон. Анфим Калива. Антипаламиты называют православных политеистами за учение о нетварности как сущности, так и энергии Божией (ср. тезисы 1, 2, 4; тезисы 8 и 9 сближают учение об энергиях, по сути, с гностическим учением об эонах как полубогах). Тело Господне, преподаваемое в Евхаристии, будто бы освятило низшее бессущностное Божество, а не то Божество, к-рое освятило Тело Христа на Кресте (тезис 15). Бог-Слово родился от Пресв. Девы сверхъестественно, а не по закону естества, как клевещут антипаламиты (тезис 16).

Некоторая дискуссионность сохраняется в ответе И. К. на 6-й тезис (антипаламиты обвиняют православных в учении о том, что природная энергия Божия видима - Прохоров. 1997. С. 302). И. К. отвечает, что природная энергия «сама по себе ничего не представляет» (Там же), т. е. она невидима и неотличима от сущности Божией,- тем самым вступая в противоречие с учением свт. Григория Паламы, изложенным в «Триадах». Можно утверждать, что к рубежу 60-х и 70-х гг. XIV в. И. К. пытается произвести в вопросе об энергии нек-рую умеренную (а согласно Жюжи, радикальную, см.: Jugie. 1933. T. 2. P. 116) ревизию паламизма в сторону придания учению большей консервативности.

VIII. «Против Исаака Аргира о 7 духах».Трактат сохранился в 4 рукописях (Todt. 1991. S. 121-122). Дж. Меркати опубликовал пролог трактата (Mercati. 1931. P. 274-275) по рукописи Paris. gr. 1242. Судя по тому что в надписании трактата (Paris. gr. 1242. Л. 9 об.) нет привычного для поздних работ И. К. добавления: «в божественном и монашеском образе переименованного в Иоасафа монаха», согласно Меркати, трактат был создан до отречения И. К., т. е. в 1347-1354 гг. (Ibid. P. 274). Ученик Никифора Григоры Исаак Аргир упрекал И. К. в том, что тот считал 7 духов, упоминаемых Исаией (Ис 11. 2), нетварными. Причаствуя этой благодати, праведные люди и ангелы непосредственно приобщаются Богу. Как можно учить в Боге о высшем и низшем, о чем-то, чем Бог обладает, и о Самом Боге как обладающем?- вопрошал Аргир. И. К. взялся письменно ответить на эти вопросы, не привнося в ответ ничего своего, но опираясь на пророков, апостолов и учителей Церкви. Из опубликованного пролога трактата становится ясно, что 7 духов И. К. понимал как 7 Божественных энергий. Такое понимание восходит к идеям прп. Максима Исповедника (Maximus Conf. Quaest. ad Thalas. 29), к-рый в свою очередь опирался на 1 Кор 12. 13; Рим 12. 6-8, а также на творения святителей Григория Богослова и Кирилла Александрийского (T ö r ö nen. 2007. P. 145-148).

Неопубликованные трактаты

Трактат «О Фаворском свете» обращен к Раулю Палеологу (вероятно, родственнику Мануила II (ок. 1391-1425); не исключено, что адресат тождествен Мануилу Раулю, пославшему И. К. 3 письма в 1355-1362) (Todt. 1991. S. 119-120). Весьма вероятно, что Рауль передал трактат И. К. Исааку Аргиру, который написал на него опровержение. На это указывает расположение 2 трактатов И. К. («Против Исаака Аргира...» и «О Фаворском свете») в рукописи Vat. gr. 1096. Fol. 65-148 (Ibid. S. 120).

Трактаты И. К. свидетельствуют о достаточно глубоком знании автором паламитской традиции, так что Жюжи назвал его «theologiae palamiticae studiosissimus», т. е. «прилежнейший в паламитском богословии» (Jugie. 1933. T. 2. P. 115). Для И. К. характерно стремление к популяризации паламитского учения; он пытался донести содержание этого учения до возможно большего количества думающих людей в Церкви (отсюда и широкое распространение «Опровержений» Прохора Кидониса). Вместе с тем не меньшую угрозу Православию в идущей к краху Византийской империи XIV в. И. К. видел в исламе и иудаизме. В центре миросозерцания И. К.- Христос; христология занимает значительное место в его произведениях. Также он излагает основы триадологии, ангелологии и аскетики. Достаточно высокий уровень имеет духовная и типологическая экзегеза Свящ. Писания у И. К. Развитие учения о Фаворском свете в сторону большего консерватизма следует из сопоставления «Опровержений» Прохора Кидониса и переписки с легатом Павлом. В целом же трактаты И. К. написаны в духе верности Свящ. Писанию и Преданию православной Церкви. Мнения и идеи И. К. в подавляющем большинстве случаев согласны с Преданием. Написанные простым и доступным языком, сочинения И. К. сыграли большую роль в многосторонней апологетике Православия перед лицом внешних и внутренних угроз.

Учение о Фаворском свете как энергии Божией

В 1-м «Опровержении»

Антипаламитские воззрения на природу Фаворского света И. К. передает с помощью понятий κτίσμα, παραπέτασμα, φάσμα (тварь, завеса, призрак) (Ibid. P. 8. 36-37, ср.: Р. 38-39; Р. 202. 26-27; 215. 21-22; 223. 16-17). Все 3 термина встречаются в томосе К-польского Собора 1351 г. (PG. 151. Col. 726). С правосл. же т. зр. этот Свет - нетварный и божественный, «безначальное Царство Божие, естественная светлость (λαμπρότης) Божия и вневременный луч Божества» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 8. 39-43; ср. выписки из гомилии «На Преображение Господне» прп. Иоанна Дамаскина в завершающем трактат флорилегии: Ibid. P. 99. 13; 100. 35-36; 101. 69); Божествo (θεότης) и природное свойство Св. Троицы (Ibid. P. 56-57; ср.: Р. 29), «вневременная слава Божия, предвечный Свет и естественный луч Божий» (Ibid. P. 58. 11-12), поэтому те, кто стараются объявить Фаворский свет тварью, считают тварью и Сына Божия (Ibid. P. 58. 25-28; ср.: Р. 28. 1-29. 20, где это воззрение отождествляется с ересями Оригена и Евномия). Наименование «луч» означает, что этот Свет не порождение самого себя, и не сущность Божия (как утверждал Прохор Кидонис, см.: Ibid. P. 50. 9-17; 51. 36-37), и не ангел (Ibid. P. 61. 36-39), но исхождение сущности (Ibid. P. 52. 36-46).

Фаворский свет не есть свет, исходящий от воспринятого Христом тела Адама, т. е. человеческой природы без греха (Ibid. P. 79. 19-22). В сходном учении антипаламит Исаак Аргир обвинял упомянутого И. К. в данном «Опровержении» Феодора Дексия, ученика Никифора Григоры (Polemis. 1993. P. 247). Вместе с тем сам Аргир разделял учение о том, что Фаворский свет - это «та первообразная и природная красота, с которой был создан Богом первый человек» (Candal. 1957. P. 100. 11-12). Вероятно, И. К. имел в виду Прохора и Дексия, но не исключено, что и Аргира.

Фаворский свет - Свет ипостаси Христа (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 79. 26-27), ставший Светом Тела Господня благодаря единству Ипостаси Богочеловека (Ibid. P. 95. 11-15). Господь прославил и просветил Свое Тело с момента зачатия и воплощения, но умерял лучи этого Света, приоткрыв их лишь в момент Преображения (Ibid. P. 79. 27-34, 80. 11-14). После Второго пришествия Христос не будет скрывать этот предвечный Свет и явится во всем его великолепии, когда праведные, достигнув состояния преображенной телесности, отбросят нынешнюю дебелость плоти (Ibid. P. 80. 14-26). Понимание Преображения как указания на прославленное состояние Христа и праведных после Второго пришествия типично для Оригена и святоотеческой лит-ры (McGuckin. 1986. P. 123-125).

Наименование «свет» для Фаворского света условно, «поскольку нет предмета или имени светлее этого имени» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 41. 21-22) и поскольку Он был увиден в своей всецелости (ὅλως ὀφθῆναι) блаженными, т. е. просвещенными Св. Духом, очами апостолов (Ibid. P. 41. 23-24); чтo же Он на самом деле, не знает никто (Ibid. P. 41. 25-26). Он непостижим как свойство естества Божия (Ibid. P. 41. 27-30). Апостолы постигли этот Свет благодаря Божественному откровению (Ibid. P. 41. 25-27), непостижимым образом соединившись с ним (Ibid. P. 41. 31-32) и преобразившись в «божественном экстазе» (θείαν ἠλλοιώθησαν ἔκστασιν) (Ibid. P. 41. 35-36). Для отверзания духовных очей подобает измениться божественным изменением (τὴν θείαν ἀλλοίωσιν) (Ibid. P. 48. 39; 75. 34-37; о паламитских и более ранних (свт. Диадох Фотикийский) истоках этого понятия см.: Макаров. 2009. С. 54, 56-57). Благодать дарует «некое божественное чувство, превосходящее телесные и душевные чувства» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 81. 40-41; о сходном понятии «умное чувство» (νοερὰ αἴσθησις), употребляемом свт. Григорием Паламой в 1-й из «Триад в защиту священнобезмолвствующих», см.: Sinkewicz. 1999, а также в ст. Григорий Палама , разд. «Учение об «умном чувстве»»; ср.: PG. 151. Col. 428).

Фаворский свет есть энергия Божия. Энергия понимается И. К. в духе прп. Максима Исповедника, прп. Иоанна Дамаскина, Григория Кипрского и свт. Григория Паламы (ср. ссылку на этих отцов: Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 64. 12-15) как «активное и сущностное движение природы» (Ibid. P. 60; об истории термина «энергия» ср. коммент. в изд.: Факрасис. 2009. С. 62-66, 70-72, 74-78, 82-84, 96-100, 103-104, 107, 111; ср. томос К-польского Собора 1351 г.: PG. 151. Col. 732, 736). Благодаря соединению с энергией Божией ангелу или человеку возможно достичь обожения: «Таковая энергия способна обожить обоживаемого» (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 60. 7-8; 64. 15-16; ср.: Maximus Conf. Opusc. // PG. 91. Col. 33). Праведные люди обоживаются и становятся святыми (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 64. 16) благодаря снисхождению Св. Духа (Ibid. P. 64. 23-24), восприятию осияний Божиих (Ibid. P. 67. 60-67), образом чего являются горящее дерево или раскаленное железо (сотериологическое употребление христологической аналогии: Ibid. P. 61. 12-19; ср.: Ibid. P. 68. 79-89). Как множественность лучей не нарушает единства солнца, так и множество энергий не ставит под угрозу простоту сущности Божией (Ibid. P. 68).

Проблема единства и множественности энергий решается И. К. традиц. для последователей свт. Григория Паламы образом: с одной стороны, лишь одна из Божественных энергий есть «та, что обоживает и освящает ангелов и человеков» (Ibidem); с другой - энергия Божия «сама по себе едина и неделима, подразделяется же она сообразно с достоинством восприемников» (Ibid. P. 70. 81 - 71. 82). В этом И. К. следует томосу Собора 1351 г.: «[Сущность и энергия] различаются между собой… тем, что Божественная энергия причаствуется и подразделяется неразделимо…» (PG. 151. Col. 739). Энергия, согласно И. К., есть причастие и причастия (μετοχὴ κα μετοχαί), а причастие есть отношение (σχέσις), как, напр., мышление есть отношение мыслящего и мыслимого, а видение - отношение видимого и видящего (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 70. 61-70). Так и праведные будут просвещены через причастие (μετοχή) Свету Божию (Ibid. P. 94. 15-17). В данном случае И. К. воспроизводит одно из общих мест средневек. христианизированного аристотелизма (ср. рассуждение прп. Максима Исповедника о фантазии как об отношении, цитируемое Феофаном Никейским: Maximus. Conf. Ambigua // PG. 91. Col. 1233-1236; Σωτηρόπουλος. 1983. Σ. 232. 158-166; учение Григория Кипрского и свт. Григория Паламы об энергии как о реальности относительной (в аристотелевском смысле - «предполагающей отношение»): Gregorius Cypriensis. De processione Spiritus Sancti // PG. 142. Col. 289; Greg. Pal. Capita. 142 // Sinkewicz. 1988. P. 246. 16 - 248. 2. (Studies and Texts; 83)). Учить же о видимости Бога по сущности - признак мессалианской ереси (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 68. 92-93; ср. у свт. Григория Паламы: PG. 151. Col. 448; о проблеме в целом см.: Hinterberger. 2004. S. 211-248).

Частичный пересмотр учения

Содержание писем «Диспута с латинским патриархом [Константинополя] Павлом»свидетельствует о некотором изменении воззрений И. К. в вопросе о природе Фаворского света и об энергии Божией. И. К. дает типологию воззрений антипаламитов на природу Фаворского света (Ibid. P. 202. 22-28). Вопреки нек-рым из них (намек на Никифора Григору, ср.: Nicephorus Gregoras. Λόγος ἀντιρρητικὸς πρῶτος / Einl., Textausg. Ubers. u. Anm.: Hrsg. H.-V. Beyer. W., 1976. S. 311. 3; 313. 12; 317. 13-14; 321. 1 и др.; Макаров. 2008) между Богом и тварью нет ничего промежуточного (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 183. 1-2), поскольку Бог все исполняет по сущности и энергии (Ibid. P. 179. 2-4; ср.: Phot. Ad Amphilochium. 75 // PG. 101. Col. 464-468; соответствующий фрагмент с одобрением цитируется Григорием Акиндином: Nadal Ca ñ ellas. 1995. P. 278. 10-28; ср. коммент. Акиндина: Ibid. P. 278. 28-32). Бог познается из природных свойств, сущих окрест Него (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 182, 183), однако имя Божество (θεότης) приложимо к сущности и энергии, хотя подобает больше энергии (Ibid. P. 179; ср. характерную цитату из свт. Василия Великого: Ibid. P. 239. 9-16). Сущность в Боге - причина, а энергия - следствие (αἰτιατόν). Энергия существует (ὑφεστῶσα) в сущности Божией (Ibid. P. 234. 23-26).

Содержание 5-го письма (Ibid. P. 215-239) И. К. раскрывается в 8 тезисах о нетварности Фаворского света. Это письмо представляет собой развернутый богословский трактат. И. К. стоит здесь на более консервативных позициях, чем в «Опровержениях»: сущность Божия незрима для твари, однако и энергией этот Свет святые не называли, и мы не хотим (Ibid. P. 215). Апостолы созерцали Фаворский свет и телесными очами, и очами души (т. е. и зрением, и умом), «исступившими из всякого природного действия (энергии)... по преобладанию божественного изменения и превращения в лучшее» (Ibid. P. 219. 12-18). Ведь наше естество может созерцать Бога лишь в том случае, если оно преобразится, выйдет из своих пределов и приблизится к Созерцаемому (Ibid. P. 219. 18-21). Это преображение (ἡ ἀλλοίωσις) душевных сил и телесных чувств станет реальностью в будущем веке, когда после всеобщего воскресения восстанет «тело духовное» (1 Кор 15. 44), т. е. нетленное, облеченное в Божественную славу и светлость (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 219. 45-49). До воскресения и Господне тело было тленно и смертно (Ibid. P. 225. 15 - 226. 19). Т. о., апостолы на Фаворе видели Свет Божий «очами телесными, которые стали, однако, духовными и преобразились сим Божественным преображением» (Ibid. P. 222. 32-34). После этого они вновь вернулись к естественному состоянию и чувства их действовали сообразно с природой (Ibid. P. 222. 43-46). Во Втором пришествии апостолы узрят славу Христа более полно, чем другие праведные, ибо каждый будет воспринимать эту славу в меру собственного боговедения (τῆς... θεοειδίας) (Ibid. P. 229. 19-23).

Мы, пишет И. К., не измышляем двух Божеств - высшего и низшего, вопреки клевете антипаламитов (Ibid. P. 232. 11-18). Весь Бог и «причаствуем» в одном отношении, и «непричаствуем» в другом (по сущности) (Voordeckers, Tinnefeld. 1987. P. 235. 29-32, 35-37). Причаствуем же мы «Божественным дарам и дарованиям (ταῖς... δωρεαῖς τε κα χάρισι)» (Ibid. P. 235. 37-38), становясь «причастниками Божеского естества» (2 Петр 1. 4; см. важную схолию к этому стиху: Ibid. P. 236. 32-36).

Переходя к христологии, И. К. подчеркивает, что при взаимообщении свойств двух природ Спасителя как Тело и Кровь не становятся нетварными, так и Фаворский свет - тварным (Ibid. P. 225. 24-32). Каждое естество и после единства остается в своих пределах (Ibid. P. 225. 32-36). Слова святых нужно толковать сообразно с тем смыслом, который они в них вкладывали, а не произвольно (Ibid. P. 227. 61-64). Антипаламиты же, отмечает И. К., подделывают святоотеческие тексты, напр. Слово на Преображение, приписываемое свт. Иоанну Златоусту (Ibid. P. 229. 1-5), Слово прп. Иоанна Дамаскина на тот же праздник, «заставляя» святого утверждать, будто Фаворский свет есть чувственно воспринимаемая (т. е. природная) светлость (Ibid. P. 230. 36-49).

Несмотря на глубокое догматическое раскрытие вопроса о созерцании Фаворского света преображенными очами, И. К. оказывается в этом трактате более консервативным, чем остальные паламиты; так, отрицая правомерность наименования Фаворского света энергией Божией, он противоречит свт. Григорию Паламе.

Соч.: Contra sectam Mahometicam pro Christiana religione Apologiae quatuor, ex editione Basileensi anni 1543, apud Joannem Oporinum // PG. 154. Col. 371-584; Contra Mahometem orationes quatuor // Ibid. Col. 584-692; Contra Barlaam et Acindynum, sub ficto nomine Christodulo monachi // Ibid. Col. 693-710; Mercati G. Notizie di Procoro e Demetrio Cidone, Manuele Caleca e Teodoro Meliteniota ed altri appunti per la storia della teologia e della letteratura bizantina del secolo XIV. Vat., 1931. P. 274-275. (ST; 56); Darrouz è s J. Lettre inédite de Jean Cantacuzène relative à la controverse palamite // RÉB. 1959. Vol. 17. P. 7-27; Meyendorff J. Projets de Сoncile Oecumenique en 1367: Un dialogue inédit entre Jean Cantacuzène et le légat Paul // DOP. 1960. Vol. 14. P. 147-177 (repr.: Idem. Byzantine Hesychasm: Historical, Theological and Social Problems. L., 1974. N XI); Прохоров Г. М. Публицистика Иоанна Кантакузина 1367-1371 г. // ВВ. 1969. Т. 29. С. 318-341; он же, предисл., пер. и коммент. Беседа с папским легатом. Диалог с иудеем и другие сочинения. СПб., 1997, 20082; Σωτηρόπουλος Χ. Γ. ᾿Ιωάννου ΣΤ´ Καντακουζηνοῦ Κατὰ ᾿Ιουδαίων Λόγοι ἐννέα (τὸ πρῶτον νῦν ἐκδιδόμενοι). Εἰσαγωγή - Κείμενον - Σχόλια. ᾿Αθῆναι, 1983; Voordeckers E., Tinnefeld F., ed. Refutationes duae Prochori Cydonii et Disputatio cum Paulo patriarcha latino epistulis septem tradita. Turnhout; Leuven, 1987. (CCSG; 16).

Лит.: ИАБ. С. 364-369; Jugie M. Theologia dogmatica christianorum orientalium ab Ecclesia Catholica dissidentium. P., 1933. T. 2; Candal E., ed. Nilus Cabasilas et theologia S. Thomae de processione Spiritus Sancti. Vat., 1945. (ST; 116); idem. El libro VI de Prócoro Cidonio (sobre la luz tabórica) // OCP. 1954. Vol. 20. P. 247-297; idem. Argiro contra Dexio (sobre la luz tabórica) // Ibid. 1957. Vol. 23. P. 80-113; idem. La «Regla teológica» de Nilo Cabásilas // Ibid. P. 237-266; Beck. Kirche und theol. Literatur. S. 731-732; Meyendorff J. Byzantine Views of Islam // DOP. 1964. Vol. 18. P. 113-132; idem. Grecs, Turcs et Juifs en Asie Mineure au XIVe siècle // ByzF. 1966. Bd. 1. P. 211-217 (repr.: Idem. Byzantine Hesychasm. N IX); он же. [Мейендорф И.] Жизнь и труды свт. Григория Паламы: Введ. в изучение / Пер.: Г. Н. Начинкин; ред.: И. П. Медведев, В. М. Лурье. СПб., 1997; Thunberg L. Early Christian Interpretations of the Three Angels in Gen. 18 // StPatr. 1966. Vol. 7. P. 560-570; Podskalsky G. Theologie und Philosophie in Byzanz: Der Streit um die theol. Methodik in der spätbyzant. Geistesgeschichte (14./15. Jh.), seine systemat. Grundlagen und seine hist. Entwicklung. Münch., 1977; McGuckin J. A. The Transfiguration of Christ in Scripture and Tradition. Lewiston (N. Y.), 1986; Sinkewicz R., ed., transl. and study. Gregory Palamas: The One Hundred and Fifty Chapters. Toronto, 1988. (Studies and Texts; 83); idem. The Concept of Spiritual Perception in Gregory Palamas" First Triad in Defense of the Holy Hesychasts // ХВ. 1999. Т. 1(7). Р. 374-390; Σωτηροπούλος Χ. Γ. Θεοφάνους Γ´ ἐπισκόπου Νικαίας: Περ θαβωρίου φωτός λόγοι πέντε. ᾿Αθήνα, 1990; Todt K.-P. Kaiser Johannes VI. Kantakuzenos und der Islam: Politische Realität und theol. Polemik im Palaiologenzeitlichen Byzanz. Würzburg, 1991; idem. The Theological Works of Emperor John VI Kantakouzenos (ca. 1295-1383) // XXe Congrès Intern. des Études Byzantines: Pré-actes. P., 2001. Vol. 3. P. 101; Polemis I. D. Arsenius of Tyrus and his Tome against the Palamites // JÖB. 1993. Bd. 43. P. 241-282; Tinnefeld F. Ein Text des Prochoros Kydones in Vat. gr. 609 über die Bedeutung der Syllogismen für die theologische Erkenntnis // Philohistôr: Miscellanea in honorem C. Laga septuagenarii / Ed. A. Schoors, P. Van Deun. Leuven, 1994. P. 515-527. (OLA; 60); Nadal Ca ñ ellas J., ed. Gregorii Acindyni Refutationes duae operis Gregorii Palamae cui titulus Dialogus inter Orthodoxum et Barlaamitam. Louvain, 1995. (CCSG; 31); Nicol D. M. The Reluctant Emperor: A Biography of John Cantacuzene, Byzantine Emperor and Monk, c. 1295-1383. Camb., 1996; Kislas P.-T. Nil Cabasilas et son traité sur le Saint-Esprit: Introd., éd. critique, trad., not.: Thèse de doctorat. Strasbourg, 1998; Guran P. Jean VI Cantacuzène, l"hésychasme et l"empire. Les miniatures du codex Parisinus graecus 1242 // L"empereur hagiographe: Culte des saints et monarchie byzantine et post-byzantine / Ed. P. Guran, B. Flusin. Bucur., 2001. P. 73-121; Hinterberger M. Die Affäre um den Mönch Niphon Skorpios und die Messalianismus-Vorwürfe gegen Kallistos I. // Gregorio Palamas e oltre: Studi e documenti sulle controversie theologiche del XIV secolo bizantino / A cura di A. Rigo. Firenze, 2004. P. 211-248; Mondrain B. L"ancien empereur Jean VI Cantacuzène et ses copistes // Ibid. P. 249-298; Rigo A. Il Monte Athos e la controversia palamitica dal Concilio del 1351 al Tomo Sinodale del 1368 (Giacomo Trikanas, Procoro Cidone e Filoteo Kokkinos) // Ibid. P. 1-177; T ö r ö nen M. Union and Distinction in the Thought of St Maximus the Confessor. Oxf., 2007; Макаров Д. И. Слава Божия или слава ангелов?: Некоторые аспекты полемики об ангелах на третьем этапе исихастских споров // ΣΤΡΑΤΗΓΟΣ: Сб. ст. в честь В. В. Кучмы. Армавир, 2008. С. 71-94; он же. К проблеме понимания Евхаристии Феофаном III, митр. Никейским // Вестн. Рус. христ. гуманит. академии. СПб., 2009. Т. 10. Вып. 1. С. 53-61; Факрасис Г. Диспут свт. Григория Паламы с Григорой философом. Философские и богословские аспекты паламитских споров: Пер. с греч. / Отв. ред.: Д. С. Бирюков. Св. гора Афон; М., 2009.

Д. И. Макаров

? Феодора на Викискладе

Жизнеописание [ | ]

Происхождение [ | ]

Прокопий с осуждением снабдил описание занятий Феодоры в театре мимов многими подробностями, однако признал, что «была она необыкновенно изящна и остроумна. Из-за этого все приходили от неё в восторг ». По его словам Феодора прерывала частые беременности , вызывая выкидыши .

Начальный этап жизни будущей императрицы и святой не подтверждается и не опровергается текстом житийной литературой, так у Димитрия Ростовского кратко указано - «была сначала грешницей , но потом раскаялась ».

Феодора оставила Константинополь, чтобы последовать в северную Африку за любовником Гекеболом, получившим должность архонта Пентаполиса. Но тот вскоре прогнал её, и Феодора была вынуждена опять зарабатывать себе на жизнь проституцией в египетской Александрии . Находясь в крупном культурном и научном центре своего времени, Феодора попала под влияние той просвещённой среды, познакомилась с монофизитством , которому потом тайно покровительствовала. Там же Феодора познакомилась с патриархами и Севиром Антиохийским , которые любили в своих проповедях обращаться к женщинам и, возможно, способствовали произошедшим изменениям в её образе жизни.

Брак [ | ]

После возвращения в Константинополь Феодора стала зарабатывать на жизнь рукоделием (прядением пряжи), оставив прежние способы добывания денег. Красотой, умом, необычайным обаянием и твёрдой волей она покорила сердце будущего императора Юстиниана , подходившего к 40-летнему возрасту. Существует ряд версий их знакомства: по одной из них он увидел её в окне, по другой их познакомила актриса Македония, в доме которой Феодора жила после возвращения из Александрии.

Юстиниан никогда не придавал значения происхождению Феодоры, считал её равной себе. Это объясняется тем, что сам Юстиниан был выходцем из крестьянской семьи , хотя и получил благодаря своему дяде (неграмотному императору Юстину) хорошее образование и власть. Император действительно любил Феодору, о чём свидетельствует его переименование крепости Аназарв (в Сирии) в Феодориаду и образование одноимённой епархии в Сирии.

После замужества, согласно Прокопию, Феодора более не запятнала себя какими-либо любовными историями. Когда её заподозрили в склонности к рабу-варвару Ареовинду, тот по приказу Феодоры был наказан плетьми и отправлен в ссылку. Прокопий же сообщает, что Ареовинд просто исчез, и никто о нём более ничего не слышал .

Детей у Феодоры и Юстиниана не было. Прокопий в своём трактате сообщает о её сыне Иоанне, рождённом до брака и воспитанном в Аравии отцом. Когда взрослеющий Иоанн появился в Константинополе, чтобы вернуться к матери, та, испугавшись гнева Юстиниана, сделала так, что больше его никто не видел. Историк Шарль Диль упоминает о дочери Феодоры, рождённой также до брака. Сын дочери Феодоры (то есть её внук) приобрёл при византийском дворе того времени высокое положение, что позволяет сделать предположение о том, что его происхождение императора не смущало . Данный факт подтверждает Прокопий, рассказывая о стараниях Феодоры удачно устроить брак своего внука с дочкой полководца Велизария .

Политическая и религиозная деятельность [ | ]

«Императрица Феодора в ложе цирка» Худ. , конец XIX в.

Участие в управлении империей [ | ]

Императрицей Феодора стала 1 апреля 527 года , когда её супруг был коронован императором, соправителем умирающего императора Юстина I . Спустя 4 месяца Юстин скончался. Феодора правила государством 22 года наравне с Юстинианом: смещала и назначала высших должностных лиц в империи, оказывала влияние на законодательную и внешнеполитическую деятельность императора, занималась дипломатической перепиской, принимала иностранных послов и т. д. Значимое положение Феодоры как в жизни Юстиниана, так и в делах управления империей, подчеркивает надпись, сделанная Юстинианом на передней стороне золотого престола в реконструированном им храме Святой Софии : «Твоя от Твоих приносим Тебе Твои, Христе, рабы Юстиниан и Феодора ». По сообщению «Хронографии Феофана » Феодору в её поездке на тёплые Пифийские воды «сопровождали градоначальник патриций Минас и патриций Илья, начальник милостыней и другие патриции, спальничие и вельможи, всех до четырёх тысяч ».

Прокопий приводит случай, достоверность которого сомнительна, но характеризует влияние Феодоры в государстве [ ] . Когда в горах Кавказа персидское войско терпело неудачи, то царь персов Хосров зачитал письмо Феодоры своему вельможе Завергану со следующей фразой: «За это я обещаю тебе многие блага со стороны моего мужа, который ничего не предпринимает, не посоветовавшись со мной ». Эти слова вызвали некоторый подъём боевого духа у персов, взгляды которых на роль женщины в обществе оставались патриархальными. По мнению Прокопия любое назначение на должность, произведенное без согласования с Феодорой, заканчивалось для того человека «самой позорной смертью ». Феодора была мстительной женщиной и императрицей, никогда не прощала своих врагов .

В управлении империей произошло размежевание интересов: Юстиниан проводил общую политическую линию, а Феодора интересовалась её деталями . Иоанн Эфесский , рассказывая о крещении нубийского племени (см. ниже в разделе религиозная деятельность), сообщает о том, что византийские чиновники на местах боялись больше императрицы, чем императора. Один из них оправдывается перед послом Юстиниана: «Страх перед царицей хорошо мне известен, поэтому я не посмел противиться им [посланцам Феодоры] ».

Влияние Феодоры не ослабевало вплоть до её кончины . С влиянием Феодоры связывают принятие ряда законов, улучшавших положение женщин, а также суровых норм по отношению к гомосексуалам , предусматривавших наказание в виде публичного оскопления .

Восстание Ника [ | ]

В трудные минуты она проявляла редкое мужество и неукротимую энергию. Эти черты особенно ярко проявились в во время восстания Ника , когда в обстановке всеобщей паники она помешала бегству Юстиниана из Константинополя и тем самым, по мнению ряда исследователей , спасла трон. В момент, когда император готов был покинуть город, она на заседании императорского совета обратилась к нему с речью, приводимой у Прокопия в трактате «О персидской войне », и произнесла слова, ставшие афоризмом :

Сейчас, я думаю, не время рассуждать, пристойно ли женщине проявить смелость перед мужчинами и выступить перед оробевшими с юношеской отвагой. Тем, у кого дела находятся в величайшей опасности, ничего не остается другого, как только устроить их лучшим образом. По-моему, бегство, даже если когда-либо и приносило спасение и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тот, кто появился на свет, не может не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, государь, это нетрудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы спасшемуся тебе не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть - лучший саван.

Литературным образцом для этой речи возможно стала указанная у Геродота речь карийской правительницы Артемисии на совете персов перед Саламинской битвой , хотя по смыслу Артемисия призывала к обратному, отказу от сражения. Слова «царская власть - лучший (прекрасный) саван» - были заимствованы Прокопием от сиракузского тирана Дионисия Старшего . В 403 г. до н. э. Дионисий был осаждён восставшими в крепости, и на предложение друга спасаться, ответил: «Тирания - прекрасный саван » . Речь Феодоры подверглась Прокопием литературной обработке, однако никто из историков не сомневается в том, что Феодора произнесла нечто подобное, хотя и не в столь блестящих выражениях .

Благотворительная деятельность [ | ]

Для бывших куртизанок и проституток Феодора открыла монастырь на берегу Босфора (так называемый монастырь раскаяния ). По мнению Прокопия условия проживания там были настолько суровы, что многие женщины по ночам бросались с высоты, чтобы покончить с мучениями.

Несмотря на пристрастия жены, Юстиниан всё же не прекращал преследования монофизитов, начавшиеся после четвёртого Вселенского собора , хотя и не был в них последователен, а из-за влияния Феодоры слишком нерешителен. Например, после землетрясения в ноябре 533 года , когда народ на улицах скандировал - «Август, сожги томос Халкидонского собора! », он издал богословский указ, растянутый и не вполне ясный, с формулами: «Одному и Тому же Христу принадлежат и чудеса и страдания ». Так, по мнению Карташева, начали сдаваться позиции Халкидонского собора. Но всё же гонимые монахи-монофизиты в Сирии оскорбляли портреты Юстиниана и в то же время молились о здравии благочестивейшей государыни , а с другой стороны православные, видя уступки Юстиниана монофизитам, желали ему поскорее избавиться от Феодоры. По свидетельству Евагрия и Прокопия это разделение ролей использовалось Юстинианом и Феодорой для оказания влияния на обе спорящие стороны в целях укрепления политического единства империи .

Интерес Феодоры в укреплении позиций монофизитов выразился также в её поисках кандидата на престол римского понтифика . Им стал Вигилий , возведённый на престол через инцинированный по указанию Феодоры судебный процесс по обвинению папы Сильверия в политической измене.

Феодора не только участвовала в религиозной борьбе, но и заботилась о распространении христианства. Так, епископ Иоанн Эфесский сообщает, что Феодора с радостью приняла предложение посланника александрийского патриарха монофизита Феодосия об обращении в христианство народа нобадов (одно из нубийских племён):

Заботясь об этом народе, блаженный Юлиан явился и сообщил покойной царице Феодоре, чтобы вызвать её усердие к обращению этого народа. Царица горела ревностью Божией, она приняла (его) с радостью и обещала, что будет сделано все, чтобы отвратить этот народ от заблуждения почитания идолов. Об этой радости она известила победоносного императора Юстиниана и обещала позаботиться, чтобы блаженный Юлиан был туда послан. Император же не обрадовался, когда узнал, что этого противника собора (Халкидонского) стремятся послать туда...

Несмотря на возражения Юстиниана, Феодора хитростью смогла направить миссионеров-монофизитов к народу нобадов .

Смерть [ | ]

Она была похоронена со всеми императорскими почестями в церкви Двенадцати апостолов в Константинополе . Юстиниан после смерти жены, давая торжественные обещания, клялся её именем, которое он увековечил в названиях многих городов и провинций Византии и завоеванных территорий. В память о жене Юстиниан в монастыре Святой Екатерины на Синае в главной базилике , построенной по его указанию, приказал сделать надпись: «Упокоению блаженной памяти императрицы Феодоры ». После кончины Феодоры овдовевший Юстиниан остался верен её памяти и не вступал в повторный брак.

Оценка личности современниками и потомками [ | ]

Наиболее положительную оценку Феодора получила от монофизитов:

Оценка Феодоры в области государственного управления, сделанная Прокопием, не менее категорична, чем его негативная оценка деятельности Юстиниана [ ] . Однако особо признается её роль в ходе восстания Ника, когда она предотвратила бегство Юстиниана из Константинополя.

Источники и историография [ | ]

Основным источником сведений о императрице Феодоре является памфлет Прокопия Кесарийского «Тайная история » (греч. Ἀνέκδοτα ), написанный спустя 2 года после её смерти. Данный труд был найден только в XVII веке директором Ватиканской библиотеки Никколо Аламанни и сразу вызвал волну споров. При его написании Прокопий, как и знаменитый биограф цезарей Гай Светоний Транквилл , возможно использовал императорские архивы, однако его рассказы об образе жизни Феодоры до её вступления в брак подвергаются сомнениям. Так английская исследовательница А. Камерон в своей фундаментальной монографии о Прокопии вообще отказывается видеть в описании молодости Феодоры какую бы то ни было реальность. Тем не менее осведомленность Прокопия не вызывает сомнений, так как он служил секретарем при крупнейшем полководце Юстиниана Велизарии и был свидетелем многих событий, которые описывал .

«Тайная история », написанная по мнению одного из исследователей «желчью, а не чернилами », была скорее реакцией Прокопия на опалу его патрона Велизария , в результате чего и он сам потерял благосклонность двора. Об отчасти необъективном характере данного труда свидетельствует, например, то, что шестая часть «Тайной истории » представляет уже мифотворчество на тему «Юстиниан - воплощение дьявола ». И всё же, историки не отвергают «Тайную историю» целиком как абсолютно недостоверный источник, поскольку другие приведённые им данные, в частности, о политической и религиозной деятельности Юстиниана и Феодоры, находят подтверждение в иных доступных текстах, в том числе и в кодексе Юстиниана .

Кроме труда Прокопия, отдельные аспекты жизни Феодоры были описаны в середине VI века одним из её приближённых - епископом Иоанном Эфесским в его сочинениях: «Жития восточных святых » и «Церковная история ».

Деятельность Феодоры в области религии, а особенно её роль в укреплении позиций монофизитов подробно освещена А. В. Карташевым в его труде «Вселенские соборы», а также Шарлем Дилем в его многочисленных трудах по истории Византии. Из современных трудов Феодоре посвящена монография 1999 года итальянских исследователей Стефания Салти и Рената Вентурини «Жизнь Феодоры».

В изобразительном искусстве [ | ]

Императрица Феодора со свитой

Император Юстиниан со свитой

Наиболее знаменитое изображение императрицы Феодоры - мозаика в базилике Сан-Витале в Равенне , уникальное тем, что оно является прижизненным ( -547 годы), а также сохранившимся до наших дней.

Императрица с супругом изображена на двух мозаичных панно, которые располагаются на стенах апсиды . Оба правителя изображены как донаторы , стоящие порознь, они возглавляют две процессии, приносящие дары храму. Оба супруга держат в руках жертвенные литургические сосуды .

В православной иконописи традиции изображения императрицы Феодоры нет (в отличие от весьма популярного сюжета изображения её тезки блаженной императрицы Феодоры , восстановившей в середине

Иоанн VI Кантакузин (около 1295-1383). Иоанн происходил из самой могущественной после императорской династии византийской аристократической семьи. Продвигаясь по службе, в 1325 году он стал Великим доместиком. Иоанн выступил на стороне Андроника III против его деда Андроника II и в 1328 году сделался самым влиятельным вельможей империи. В 1341 году он был регентом и правил при Иоанне V , которого сверг в 1347 году с помощью турок и женил на своей дочери. Иоанн встал на сторону Григория Паламы и на Церковном соборе 1351 года при его поддержке исихазм сделался официальным учением. В 1354 году Кантакузину пришлось уступить Иоанну V и уйти в монастырь, где началась его блестящая литературная карьера.

Византия / Мишель Каплан. – М. : Вече, 2011. с. 394-495.

Иоанн VI Кантакузин - византийский император в 1341-1354 гг., полководец, историк и полемист. Родился около 1293 г. в Константинополе, умер 15 июня 1383 г. в Мистре. Представитель видного столичного аристократического рода крупных землевладельцев. В юности получил воинское образование, принимал участие в гражданской войне между Анроником II и будущим Андроником III на стороне последнего. Стал великим доместиком и обрел огромную власть и влияние при молодом монархе. После смерти Андроника III стал в 1341 г. регентом малолетнего Иоанна V Палеолога. В том же году в результате мятежа мегадукса флота Алексея Апокавка Кантакузйн был вынужден бежать из Константинополя. В октябре 1341 г. феодальные магнаты провозгласили его императором. В 1347 г. Иоанн VI Кантакузйн овладел Константинополем. Иоанн V номинально был объявлен соправителем Иоанна VI. В 1349 г. Иоанн VI подавил восстание зилотов. В борьбе с политическими противниками он опирался на турок-османов и позволил им укрепиться на европейском берегу. Всеобщее недовольство правлением Иоанна VI вынудило его отречься от престола и в 1355 г. принять монашеский постриг. Остаток своей долгой жизни Иоанн Кантакузйн провел в монастырях Константинополя, Афона, Пелопоннеса. В монашестве Иоанн Кантакузйн под псевдонимом Христодул написал «Истории», охватывающие период с 1320 по 1362 гг., в стиле Фукидида. В своем труде он объяснял и оправдывал свою политику, замыслы и деяния. Труд Иоанна VI, хотя и крайне тенденциозен, тем не менее является одним из лучших исторических поздневизантийских памятников. Автор, стоявший в центре событий, отличался большой наблюдательностью; повествование основано на подлинных документах и содержит обширный фактический материал.

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 1, с. 374.

Иоанн VI Кантакузин ("Ioannns Kantaxoyznnos) (ум. 1383) - византийский политический деятель и писатель, а в 1341-1354 годы - император. Проводил политику в интересах феодальной аристократии; в 1341 году возглавил мятеж против Иоанна V и в 1347 году овладел Константинополем. В 1349 году (по др. данным, в 1350 году) подавил восстание зилотов. При Иоанне VI Кантакузине Стефан Душан занял Эпир, Албанию, Фессалию и другие византийские области (1347-1349). В борьбе с политическими противниками Иоанн опирался на турок и позволил им утвердиться на европейском берегу. Политика Иоанна VI Кантакузина вызвала недовольство, он был вынужден отречься и в 1355 году постригся в монахи под именем Иоасафа. В монастыре Иоанном VI Кантакузиным была написана "История" (охватывает события 1320-1356 годов), оправдывающая его политику. Тенденциозная по своей политической направленности, "История" Иоанна VI Кантакузина содержит обильный фактический материал и является одним из лучших исторических поздневизантийских памятников.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 6. ИНДРА - КАРАКАС. 1965.

Сочинения: Ioanni Cantacuzeni Historiarum libri IV, v. 1-3, Bonnae, 1828-32.

Литература: Флоринский Т., Андроник Младший и Иоанн Кантакузин, "ЖМНП", 1879, No 204 и 205; Васильев А. A., История Византии. Падение Византии, Л., 1925; Parisot V., Cantacuzène homme d"Etat et historien, P., 1845.

Иоанн VI Кантакузин - Византийский император, правивший в 1341-1354 гг. Родился около 1295 г. + 15 июля 1383 г.

Иоанн, наделенный от природы глубоким умом и разнообразными способностями, принадлежал к очень известному и богатому роду Кантакузинов. В молодости он был большим приятелем Андроника III Младшего и оказал ему большую поддержку деньгами, войсками и советами в войне с дедом Андроником II. Он был затем участником всех его войн и развлечений, и во многом благодаря Иоанну царствование Андроника III не было лишено некоторого блеска. После смерти Андроника в 1341 г. престол перешел к его восьмилетнему сыну Иоанну, регентом которого стал Кантакузин. Но не успел Иоанн вступить в свои полномочия, как ему пришлось защищаться от нападок старого врага, Алексея Апокавка, занимавшего должность дуки флота. Настроив против Кантакузина императрицу-мать Анну Савойскую, патриарха Иоанна и синклитиков, Апокавк стал нападать на регента, оспаривать его права и втайне готовить переворот. Однажды ночью его сторонники ворвались в дома знати, поддерживавшей Кантакузина, разгромили и разграбили их. Многие друзья регента и его мать оказались в тюрьме, а его собственные имения конфискованы в казну. Впрочем, сам он избежал опасности и укрылся в своем родном городе Дидимотике. Здесь 26 октября 1341 г. сторонники провозгласили Кантакузина императором. Но даже совершая это мятежное деяние, Кантакузин старался проявить свою преданность царствующему дому: приказал провозглашать имена Иоанна Палеолога и Анны Савойской прежде своего имени и имени своей супруги.

В начавшейся затем войне Кантакузин первое время терпел неудачи. Собрав войска, он подступил к Константинополю, но иноземцы-наемники изменили ему, а солдаты разбежались. Он отошел к Фессалонике, потерпел здесь новое поражение и в 1342 г. с остатками армии укрылся в Сербии. Король Стефан Душан сперва оказал Кантакузину радушное гостеприимство, однако потом стал склоняться на сторону его врагов. Весной 1343 г. Иоанн во второй раз безуспешно пытался овладеть Фессалоникой. Разбитый, он бежал в Сербию. В это время болгары осадили Дидимотику, где заперлась жена Иоанна императрица Ирина с остатками своих сторонников (Гиббон: 63). Казалось, что все дело Кантакузина и его партии погибло, но тут на помощь ему пришел турецкий эмир Умур. С большим флотом и армией наемников он отразил натиск болгар, а затем поддержал наступление кантакузинистов. Уже осенью Иоанн овладел многими фракийскими городами и замками. К лету 1345 г. в руках Анны Савойской и ее партии остались только Константинополь, Фессалоника и полуостров Галлиополи. В июне того же года погиб Алексей Апокавк. Но и Кантакузин потерял поддержку турок - его друг Умур, отвлеченный войной в Азии, покинул его. Иоанн нашел другого союзника - турецкого эмира Орхана, и в 1346 г. выдал за него свою дочь Феодору (Дашков: «Иоанн Кантакузин»). Одержав с помощью турок новые победы, Кантакузин в начале 1347 г. подступил к Константинополю. Итальянец Фаччиолати, новый дука флота, был подкуплен Иоанном. 3 февраля он приказал открыть Золотые ворота и впустил кантакузинистов в столицу. Анна Савойская, уступая настоятельным просьбам друзей, согласилась заключить мир. По его условиям, Иоанн Палеолог сохранил за собой престол, но на десять ближайших лет должен был уступить верховную власть Кантакузину. Анна согласилась также на брак своего сына с дочерью его соправителя. На императорском троне стали восседать сразу два императора и три императрицы. Обе стороны обещали забыть все взаимные обиды.

Коронация и свадьба были отпразднованы с единодушной радостью и пышностью, но и радость и пышность были обманчивы. Во время последних смут государственные сокровища были расхищены. Для того, чтобы сводить концы с концами, Анна была вынуждена продать не только столовое серебро и дворцовую мебель, но даже драгоценные камни из императорской короны. На свадебном пиру кушанья подавались в оловянной и глиняной посуде, а недостающие камни в короне были заменены цветными стеклышками. Положение страны было ничуть не лучше - она была ослаблена и разорена. В дополнение к прежним несчастьям в 1348 г. в империи, как и во всей Европе, началась эпидемия чумы, от которой умерла треть населения. Насколько ничтожны были тогда силы государства, показали события следующего года. В 1349 г. генуэзцы, владевшие со времен первого Палеолога колонией Галата вблизи Константинополя, потребовали у императора передать им для строительства новых укреплений возвышенность за северной стеной Константинополя. Иоанн отказал. Тогда генуэзцы силой захватили спорные земли, окружили их укреплениями, а затем сожгли в гавани византийские галеры. Это было началом войны. Кантакузин обложил виднейших граждан чрезвычайной податью и на эти деньги распорядился построить девять новых галер. Но в первом же бою ро-меи в панике бежали со своих кораблей, и генуэзцы захватили их без всякого труда. Бессильный что-либо сделать, император призвал на помощь венецианцев и передал им все торговые привилегии, которыми пользовались до того генуэзцы. В последовавшей затем морской битве генуэзцы нанесли венецианскому флоту поражение. Через три месяца Кантакузин должен был заключить с победителями мир, признав все их захваты и торговые привилегии.

Между тем Иоанн Палеолог только до поры был послушен власти регента. В 1352 г. он восстал против Кантакузина, попытался захватить Адрианополь, а потом бежал в Дидимотику. Кантакузин выступил против него с турецким войском (Гиббон: 63). На уплату жалованья новым наемникам ушли все средства казны, церковная утварь и даже деньги, пожалованные московским князем Симеоном Гордым на ремонт Софийского собора. Теснимый на суше и на море, Палеолог бежал на остров Тенедос под защиту латинян. Сделав свое дело, турки захватили на европейском берегу Геллеспонта крепость Цимпе. В 1354 г. они заняли Каллиополь. Кантакузин вел с эмиром переговоры о возвращении фракийских городов, но не успел довести их до конца (Дашков: «Иоанн Кантакузин»). В ноябре 1354 г. Иоанн Палеолог на двух галерах генуэзца Франческа Гаттилузи с отрядом в 2000 человек вошел в константинопольскую гавань. Когда это маленькое войско вступило в ворота, в столице началось восстание. Кантакузин, по его собственному признанию, еще мог успешно обороняться, но не захотел проливать кровь, добровольно отрекся от власти и постригся в монахи под именем Иоасафа. Вся его остальная жизнь после этого была посвящена благочестивым занятиям и ученым трудам. Он оставил после себя несколько богословских сочинений и «Историю», в которой описал собственные деяния (Гиббон: 63).

Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г.

Иоанн VI Кантакузин (ок. 1295 - 1383, имп. в 1341 - 1354)

Иоанн Кантакузин и его мать Феодора по знатности и богатству вполне могли соперничать с занимавшими трон Палеологами. Во время гражданской войны 1321 - 1328 гг. Кантакузины долгое время содержали на свои средства армию Андроника Младшего. Центром их владений была мощная фракийская крепость Дидимотика, в округе которой располагались многочисленные замки и поместья этой семьи.

Отстаивая свои интересы, Кантакузин опирался на крупных землевладельцев и собственную исключительно боеспособную армию. «Богато наделенный дарами природы и украшенный глубоким умом, - писал Никифор Григора, - этот человек был любим всем войском; так что не было ни одного воина, который бы не предпочитал его жизнь своей собственной» .

В самом начале регентства при малолетнем Иоанне V Кантакузин поссорился с временщиком при дворе Анны Савойской, дукой флота Алексеем Апокавком, человеком незнатного происхождения, но благодаря немалым способностям достигшим высокого положения. Когда-то Алексей предлагал Иоанну поднять мятеж против Андроника III, получил отказ и после этого более никогда не доверял Кантакузину. Ссора привела к вспышке интриг при дворе, обстановка вокруг юного василевса и его матери сложилась крайне нервозная, и Кантакузин уже подумывал было отказаться от регентства, благо и так его влияние в Византии было значительным. Апокавк тем временем подготовил самый настоящий путч. В одну из ночей дома многих знатных сторонников Иоанна Кантакузина в столице были разграблены солдатами и хорошо организованными группами горожан, а сами они погибли или оказались в тюрьме. Иоанну удалось бежать в Дидимотику, и там 26 октября 1341 г. он был провозглашен императором собравшимися крупными землевладельцами, просившими его защиты от Апокавка. Современники и сам Кантакузин утверждали, что согласился он на это безо всякого желания, так как властолюбию был чужд и при своем и без того громадном могуществе не видел смысла брать на себя опасный груз правления ромейской державой.

Иоанн Кантакузин обладал многими достоинствами. Энергичного и неглупого, его можно несомненно признать самым незаурядным византийским государем XIV столетия, да и, наверное, всей Византии Палеологов. Остается лишь сожалеть, что в силу многих причин таланты этого монарха в конечном итоге не принесли Византии добра.

Апокавк, ставший главным лицом в правительстве Анны Савойской, организовал коронацию малолетнего Иоанна V (19 ноября 1341). Спустя некоторое время стычка двух придворных группировок превратилась в войну, по распространенному среди позднейших историков мнению имевшую отчетливо классовый характер. На стороне Палеолога оказались чиновники, городская знать, торгово-ремесленные круги, Кантакузина поддержали крупные землевладельцы. Сложилось противостояние, типичное для европейского средневековья 1) .

Так как сам Иоанн VI Кантакузин принадлежал к числу исихастов, ситуацию усугубила вновь вспыхнувшая церковная борьба.

В стране, окруженной со всех сторон врагами, началась гражданская война - самая тяжелая и разорительная за всю ее историю.

В результате новых погромов в Константинополе дворцы кантакузини-стов, незадолго до того пострадавшие, были сожжены. К весне 1342 г. землевладельческая знать была изгнана из двух следующих крупнейших городов империи - Фессалоники и Адрианополя. Оформился выраженный антифеодальный (учитывая традиции империи, лучше назвать его антидинатским) союз городов, крестьянства с законной императорской властью, которую представляло правительство Анны Савойской. Со временем народные выступления зачастую стали проходить под лозунгом избиения всех богачей. В стране началась революционная анархия. Сам Иоанн VI уже на склоне лет писал в своей «Истории»: «Многие хотели использовать это движение народа в собственных интересах. Многие же, которым должны были деньги, обвинялись должниками в кантакузинизме... Восставшие состояли из бедняков и грабителей. Побуждаемые бедностью, они решались на все и толкали к этому народ, лицемерно показывая свое расположение к Палеологу и называя себя его вернейшими слугами. Как будто злокачественная, ужаснейшая болезнь охватила всю империю... Те, кто ненавидел Кантакузина и выступал против него с обвинениями и проклятиями, считались верными гражданами... Все благоразумные, умеренные речи тотчас брались под подозрение» .

В Фессалонике власть оказалась в руках общественного движения «зилотов» - «ревнителей», отстаивавшего интересы торгово-ремесленных кругов. Во главе города встали архонты Михаил Палеолог и родственник (сын или брат) Алексея Апокавка, Иоанн. Наиболее влиятельные зилоты принадлежали к интеллигенции и средним горожанам. Богатые граждане и монастыри подверглись с согласия народа секвестру в пользу неимущих и на нужды казны. «Что особенного, - писал кто-то из зилотов, оправдывая конфискацию части церковного имущества, - в том, что, взяв от монастырского достояния, прокормим нескольких бедняков, да и священникам [церквей, не имевших земель. - С.Д.] доставим нужное и украсим храмы? Не будет от этого вреда обителям, для их нужд останется довольно, и не будет нарушена воля жертвователей, имевших в виду угодить Богу и прокормить бедных... Если же на эти доходы мы вооружим воинов, которые идут на смерть за эти святыни, законы и [городские] стены, то разве это не лучше, чем если бы монахи и священники тратили их вотще...» .

Первое время ошеломленные всеобщей ненавистью Кантакузин и его соратники пытались договориться о мире. Иоанн VI вел себя удивительно корректно, признал Анну и ее сына, и свои декреты всегда подписывал и их именами. Апокавк, напротив, занял непримиримую позицию, даже парламентеров и послов Кантакузина приказывал убивать или заковывать в цепи.

В 1342 г. после неудачной осады Фессалоники Иоанн VI потерпел несколько серьезных поражений и с остатками своей армии ушел в Сербию, под защиту деспота Стефана Душана. В окруженной врагами Дидимотике осталась править его супруга Ирина. Весной следующего года Кантакузин возобновил наступление на Фессалонику, но взять ее не смог и на этот раз. Его отношения с Душаном ухудшились, сербы перешли македонскую границу, а болгары, пользуясь моментом, осадили Дидимотику. Войска Иоанна VI, прижатые к побережью, готовились погибнуть в сражении, но неожиданно подоспела подмога - три сотни кораблей с наемниками Умура, правителя турецкого эмирата Айдин. В конце осени кантакузинисты и турки перешли в наступление и овладели многими фракийскими городами и замками, разорив их. Несмотря на то что часть сил турок отвлекла морская война, затеянная тогда папой Климентом VI против мусульман, к лету 1345 г. у правительства Анны Савойской остались лишь Константинополь, полуостров Галлиполи и Фессалоника, которая, правда, сильно тяготея к самостоятельности, больше воевала против Иоанна VI, нежели за Иоанна V. Частью опустошенной турками Фракии овладел Кантакузин, а северные и юго-восточные ее области оказались под властью сербов, болгар, турок и всякого сомнительного качества разбойников, имевших собственные войска и не признававших над собой никого. Анна, видя ужасные последствия войны, склонялась к миру с Кантакузином, но Апокавк, для которого признание Иоанна VI равносильно было самоубийству, отказывался. В союзе со своим единомышленником, патриархом Иоанном XIV Калекой, Алексей прибег к свирепому террору против оставшейся знати и кантакузинистов. Вопреки протестам Анны даже старая Феодора Кантакузина погибла в темнице 2) .

11 июня 1345 г. Алексей Апокавк пожелал взглянуть на сидящих в тюрьме врагов. Заключенные, воспользовавшись халатностью стражи, набросились на него и убили цепями. В ответ горожане устроили третий, самый сильный погром знати и их домов в городе. Одновременно начались волнения в Фессалонике, Иоанн Апокавк, желавший сдать город Кантакузину, и сотня его единомышленников, представителей городского нобилитета, погибли. Ни о каком мире с кантакузинистами горожане не желали и слышать. Так как старый союзник Кантакузина Умур прочно увяз в военных кампаниях в Малой Азии (а в 1348 г. погиб там в бою с латинянами), Иоанн VI нашел себе новых соратников. И снова это оказались турки - на этот раз османы под водительством эмира Урхана. Стремясь заручиться его дальнейшей поддержкой, Иоанн VI отдал свою красавицу дочь Феодору в гарем эмира - «неверного и варвара».

21 мая 1346 г. доставленный из Иерусалима патриарх короновал Иоанна VI в Адрианополе, а собравшиеся там епископы объявили низложенным столичного патриарха Калеку «за лишения свободы многих архиереев». Однако Константинополь не собирался сдаваться, сзывая под знамена Палеолога окрестную бедноту. По словам Григоры, Кантакузин, не ожидавший такой упорной борьбы, в гневе воскликнул: «Если не я, то и он [Иоанн V] пусть не царствует! Пусть вообще не над кем будет царствовать!» 3) Во Фракию снова хлынули полчища турецких солдат, используемых обеими сторонами, повсюду неся ужас и смерть. Анна, в поисках денег для своих наемников, заложила венецианским банкирам драгоценные камни императорской диадемы (впоследствии Византия так и не сумела их выкупить). Но сопротивлению Палеологов наступал конец. В Константинополе свирепствовал голод, и 3 февраля 1347 г., подойдя к Золотым воротам города, Иоанн VI Кантакузин нашел их открытыми. Проявив достойную твердость, император удержал победившее войско от грабежа и объявил амнистию всем выступавшим против него. 13 мая во Влахернском храме состоялась официальная коронация. Иоанн VI обещал сложить диадему через определенный срок - десять лет.

После утверждения Иоанна VI на престоле исихасты одержали еще одну победу над своими противниками - собор, избравший нового патриарха Исидора, осудил как еретические взгляды Варлаама и его последователей.

Гражданская война истощила и казну, и средства самого Кантакузина (о его богатствах можно было судить по перечислению убытков: тысячи быков, волов, кобылиц, сотни мулов, верблюдов и многое другое). В императорском дворце столовое золото и серебро сменили олово и глина, в императорской короне вместо камней блестели разноцветные стекляшки. Обезлюдевшая Фракия лежала в руинах, на дорогах свирепствовали свои и иноземные разбойники, большинство островов Эгейского моря Византия потеряла. Фессалоника не подчинялась Кантакузину, не признала она и нового патриарха Исидора, а назначенного митрополитом фессалоникийским Григория Паламу жители, настроенные против исихастов, не впустили в город.

Если война двух Андроников серьезно пошатнула империю, то война двух Иоаннов окончательно подорвала ее силы, а в 1348 г. до Византии добралась «черная смерть» -крупнейшая эпидемия чумы, в 1347 - 1353 гг. унесшая в Европе жизни двадцати четырех миллионов человек; империя потеряла до трети своего населения.

В 1349 г. генуэзцы Галаты потребовали для строительства новых укреплений передать им возвышенность за северной стеной Константинополя. Кантакузин, лежавший больным в Дидимотике, передал свой отказ. Тогда галатцы заняли спорный участок, сожгли дома и склады греков на побережье Золотого Рога, а в самой бухте уничтожили верфь и те несколько обветшалых боевых кораблей, которые гордо именовались ромейским флотом. Вернувшийся император созвал собрание виднейших граждан и убедил их пожертвовать деньги - казна была пуста - на строительство нового флота, чтобы обуздать генуэзцев. 5 марта построенные на эти деньги девять кораблей буквально на глазах у горожан были сожжены в морском бою с эскадрой Галаты. Тогда неутомимый император увеличил пошлину с товаров итальянских купцов (и впятеро снизил ее для отечественных). На вырученные средства построили еще один, более мощный флот, и генуэзцы сами поторопились заключить мир.

Опора фессалоникийских зилотов, городские моряки, была уничтожена восставшей беднотой, которую архонт Алексей Метохит, тайный кантакузинист, натравил на их корпорацию. Осенью ослабленная внутренними раздорами Фессалоника пала - Метохит сдал ее подошедшим войскам обоих императоров Иоанна V и Иоанна VI.

Пользуясь тяжелым положением страны, Душан отнял у нее Фессалию. В 1351 г. Кантакузин позволил втянуть себя в войну между Венецией и Генуей и, как в свое время Андроник II, оказался в проигрыше и выплатил большую контрибуцию.

Иоанн VI начал активную борьбу с силами децентрализации, укоренившимися среди господствующего класса империи нравами феодальной вольницы. «Кантакузин - глава империи XIV века - не мог совместить своих интересов с Кантакузином - главой крупной землевладельческой аристократии» . Недовольные перешли от него в лагерь оппозиции, группируясь вокруг молодого Иоанна V Палеолога. В 1352 г. Палеолог восстал, претендуя на владения императорского сына Матфея - Адрианополь. Попытка овладеть городом ему не удалась, он бежал сначала в Дидимотику (и «родовое гнездо» Кантакузинов дало ему приют! 4) ), а затем к итальянцам на о. Тенедос и, базируясь там, принялся захватывать острова Эгейского моря. Патриарх Каллист, поддержавший молодого императора, лишился кафедры. Кантакузин по-прежнему рассчитывал на помощь мусульман и начал селить турецких наемников вокруг столицы. На уплату жалованья им ушли все средства казны, церковная утварь и даже деньги, пожалованные московским князем Симеоном Гордым на ремонт св.Софии (еще при Андрониках у основного здания начали возводить пристройки, игравшие роль контрфорсов, так как две стены храма опасно просели). Все громче звучали среди греков призывы к свержению узурпатора, говорившего по-турецки, выдавшего за турка дочь и продававшего туркам страну. Последний упрек был несправедлив, но небезоснователен. Османы, которых Иоанн Кантакузин, не будучи в действительности «туркофилом», привлекал в качестве военных партнеров, к тому времени вышли из-под его эфемерной власти и стали прибирать к рукам земли Византии. Еще в 1352 г. ими была захвачена крепость Цимпе на европейском берегу Дарданелл. Через два года землетрясение разрушило город Галлиполи. Жители и гарнизон бежали, а их опустевшие дома заняли турки, которых спешно перевез через пролив сын Урхана эмир Сулейман. Ужаснувшись тому, как его вчерашние заступники по-хозяйски утверждаются в Европе, император отправился в Никомидию к Урхану с выкупом за Галлиполи. Ни за десять, ни за сорок тысяч обесцененных ромейских иперпиронов эмир не согласился уйти обратно, а самого василевса не принял, сказавшись больным. Подавленный случившимся, Кантакузин вернулся в столицу. Джинн турецкой угрозы вырвался из бутылки, и загнать его обратно не представлялось для греков ни малейшей возможности, а Запад в своей политической близорукости не горел желанием им помочь... Вскоре Сулейман захватил Кипселы и окрестности Редесто.

Летом 1354 г. Иоанн VI решил справиться хотя бы с внутренними врагами. Однако попытка захватить Тенедос не удалась, и Кантакузин вернулся в столицу. В ноябре Иоанн V Палеолог на судах итальянца Франческо Гаттилузи подошел к стенам Константинополя. Их друзья ночью открыли ворота, солдаты Палеолога вошли в город и заняли арсенал. Каталонская дружина Иоанна VI оказалась отрезана от дворца, в столице в который раз началось избиение родственников и друзей старшего императора. Уставший от бесчисленных кровавых междуусобиц, Иоанн VI не захотел использовать имевшихся возможностей к сопротивлению, отрекся от трона и принял постриг.

Даже в монастыре Кантакузин продолжал следить за важнейшими событиями политической жизни Византии. Когда, например, вождь исихастов Палама попал в плен к туркам, он собрал деньги и выкупил его. Со временем Иоасаф - такое имя получил экс-император при постриге - примирился с Иоанном V, и немалое влияние Кантакузина при дворе Палеолога приходилось учитывать и греческим царедворцам, и иноземным дипломатам (см. «Иоанн V”). Кроме того, он занялся писательской деятельностью, блестяще доказав, что умел владеть не только мечом и пером с красными чернилами. Кантакузин оставил после себя трактаты в защиту исихазма, против Мухаммеда и язычников, а также «Историю», в которой описал современные ему события. Умер этот удивительный по своим дарованиям человек в Мистре 5) почти девяностолетним 15 июня 1383 г.

Крупным территориальным приобретением Византии при Иоанне VI стала Морея, значительную часть земель которой (вся Морея была захвачена греками лишь в 1432 г.) отвоевал у потомков крестоносных баронов сын императора Мануил Кантакузин.

Примечания

1) Вопрос о социальной базе этой гражданской войны не имеет однозначного решения, и стоит говорить лишь о тенденциях того или иного класса. В лагере Палеологов имелось немало магнатов, среди кантакузинистов встречались и чиновники, и купцы, и конечно же люди из простонародья.

2) Был арестован и Григорий Палама.

3) Следует учитывать, что Григора был антикантакузинистом.

4) Поступок Иоанна V можно объяснить тем, что Дидимотика была его родиной, - именно там он появился на свет 18 июня 1332 г. И если в борьбе против временщика Алокавка город безоговорочно держал сторону Кантакузинов, то лично Иоанн V - не только законный царь, но и земляк горожан - получил поддержку.

| | | XII | XIII | XIV | |

Константинопольские патриархи (биографический справочник).